Рада Полищук - Жизнь без конца и начала

А тут запил Сурен по-черному, как пьяница и бузотер дворник Гришка Епифанов. Армен потерял голову, он же все видел, все понимал: сын влюбился в соседскую девочку, глаз с нее не сводил, угрюмо ходил за ней по квартире как пришитый и молчал. Она краснела, смущалась, сердито гнала его, насмешничала, дразнила.

— Не ходи за мной, Суренчик, не обломится, — смеялась, откидывая голову назад, выпячивая пухлые как у ребенка розовые губки, словно поцеловать его хотела. — У меня Женюра есть, он мой жених, и мама говорит — гений, большие надежды подает, будущее светило науки. Я за него замуж выйду. А ты — старый, Суренчик, и у тебя жена беременная.

Она продолжала смеяться, не могла остановиться — до икоты, до слез.

Вот, вот, именно — до слез. Дядюшка Армик все понимал: девочка любит Сурена, юная, чистая, непорочная, столько лет под одной крышей живут, он ей как брат был, а она — как сестра. Только у сердца ведь свои законы, ему не прикажешь. Кто высек искру, из которой возгорелась эта запретная любовь? Дядюшка Армик во всем корил себя — не доглядел, допустил недопустимое.

Говорил с Суреном, как мужчина с мужчиной:

— Переломи себя сынок. Не будет это. Нельзя. Нельзя, сынок, никак нельзя. Понимаешь?

— Понимаю, отец, — говорил Сурен, а вид был такой, точно страшное горе настигло.

— Поклянись памятью мамы, — умолял дядюшка Армика. — Клянись, — требовал.

— Клянусь, отец.

И запил, глухо, тяжко. А в это время, именно в это время они только-только самовольно расселились в старой коммуналке по комнатам, освобожденным бывшими соседями. Еще не запомнили толком, кто теперь где живет, путались, то и дело заходили друг к другу по ошибке, и всем было весело — все же свои и долгие годы уже вместе: и в тесноте, и в горе, и в радости. Хорошие были соседи, дружные.

Однажды и Сурен заблудился спьяну. Забрел ночью в мамину новую комнату, плюхнулся на постель, не раздеваясь, и уснул. Мама узнала его, вскрикнула от неожиданности. Сурен тоже проснулся, увидел, что лежит рядом с ней, и сразу протрезвел. Обнялись исступленно и не смогли удержаться: любовь одолела все — ослепила, оглушила и лишила обоих разума. Забылись в объятиях друг друга до самого утра.

Вечером Сурен все рассказал отцу. Сидел, обхватив голову руками, раскачивался из стороны в сторону, и глухо стонал, большой сильный мужчина, опора дядюшки Армика, его гордость и надежда.

— Что делать, отец, я люблю ее, жить без нее не могу, и она любит. Что делать, отец? Научи.

Услышала эти слова жена Сурена, беременная на последнем месяце, тоже по ошибке забрела в комнату дядюшки Армика. Они ее не заметили. Вышла неслышно и на кухне перерезала себе вены ножом для разделки мяса. Жили бы в двух смежных комнатах всем колхозом, как прежде, ничего бы не случилось — все на виду друг у друга были.

Да только вряд ли в этом дело.

К счастью, вовремя оказалась на кухне бабушка с чайником в руках, остолбенела на миг, выронила чайник, выхватила нож из судорожно сжатой руки Суреновой жены. Чайник катится по полу, бабушка бежит по коридору с окровавленным ножом в руках, распахивает все двери, зовет на помощь.

И вот уже Сурен, разорвав на себе рубашку, перевязывает жгутом руки теряющей сознание жены и на руках осторожно несет к машине «скорой помощи».

На него было страшно смотреть.

На дядюшку Армика — тоже. Только они двое знали, что случилось на самом деле. И жена Сурена тоже кое-что услышала.

Но трагическая эта история еще не закончилась. Все худшее было впереди.

Жена Сурена, слава Богу, родила здорового красивого мальчика — вылитый Сурен. Правда, пришлось срочно кесарево сечение делать, но все обошлось, если, конечно, не считать того, что она перестала разговаривать — совсем, ни слова не произносила. Дядюшка Армик и Сурен, которые знали истинную причину ее срыва, поначалу думали, что она просто не хочет разговаривать с ними. Лежит как каменное изваяние лицом к стене и оживает только при виде сына. Но врачи, приписавшие все сильному предродовому психозу, объяснили, что такие случаи известны и со временем речь должна восстановиться.

Только судьба не щадила их. Новый удар был еще сильнее — мама оказалась беременной. Неопытная, пылкая, доверчиво и безоглядно отдалась любимому мужчине, а он голову потерял от любви и счастья, которое свалилось нежданно-негаданно на одну ночь всего. Обо всем позабыл, о чем мужчина позаботиться должен, — никогда никого не любил так самозабвенно, с такой оглушительной страстью, как эту девочку, которая выросла у него на руках.