Владимир Крупин - Море житейское

НА ОСТАНОВКЕ ОН и она, оба в подпитии. Она его провожает. Мужчина пытается шутить:

- Я все взорву, всю планету взорву, а твою Балашиху оставлю. Останется Балашиха. Это моя ипостась.

В автобусе он утомляет кондукторшу шутками. Она отмалчивается. И он умолкает. Но перед выходом заявляет:

- Верните мне половину денег за билет: автобус шел в два раза медленнее.

- Я верну, но тебе все равно на штраф не хватит.

- За что?

- За проезд в нетрезвом виде.

- Я? В нетрезвом? Ин-те-рес-но. Кто вам сказал?

- И говорить нечего: от тебя запах такой, что дышать нечем.

- Это мужские духи.

- Были б такие духи, все бы женщины в противогазах ходили.

- О! - восклицает мужчина, выходя, - вот этого и будем добиваться.

ВСЕ ЦИТИРУЮТ частушку тридцатых про «Сталин Кирова убил в коридорчике». Но многие ли знают, что была тогда же частушка на мотив «Семеновны»: «Эх, Семеновна, юбка валяна, убили Кирова, убьют и Сталина». Народное чутье было безошибочным. Не убивал Сталин Кирова.

И Кирова, и Сталина убивали одни и те же. Ни Кирова, ни Сталина мне не жаль, Бог им судья, но даже и они, обагренные кровью, были ненавистны врагам России. Большевики как могли укрепляли ее. Диким образом, безбожным, насильным (все теперь взрывается) созидали СССР Но как бы мы без СССР свалили Гитлера? «Сидит Гитлер на березе, а береза гнется. Посмотри, товарищ Сталин, как он навернется». Это же не Агитпроп сочинил, это опять же народное.

ЭНЕРГИЯ - ДАР БОЖИЙ

Народный академик Фатей Яковлевич Шипунов много и, к величайшему сожалению, безполезно доказывал в Академии наук и, как говорилось, в вышестоящих инстанциях необходимость замены источников энергии на природные. Затопление земель при строительстве гидростанций никогда не окупится энергией. Это поля и леса, пастбища, рыбная ловля. Что говорить о тепловых станциях - сжигание нефти, угля, дров. И уж тем более расщепление ядра - атомные станции.

- А чем же это все можно заменить?

- Ветер, - отвечал он. - Наша страна обладает самыми большими запасами ветра. «Ветер, ветер, ты могуч», ты можешь не только гонять стаи туч, но и приводить в действие ветродвигатели.

Фатей неоспоримо доказывал великую, спасающую ценность ветроэнергетики.

- Как бы мы ни ругали большевиков, но в смысле хозяйствования они были поумнее коммунистов. Восемнадцатый съезд ВКП(б) принял решение о массовом производстве ветроэлектростанций.

Так прямо и говорил коммунистам. Рассказывал, что в 30-е годы был создан и работал Институт ветроэнергетики. И выпускались ветроагрегаты, «ветряки», начиная со стокиловаттных.

Кстати, тут и мое свидетельство. Наша ремонтно-техническая станция монтировала для села такие ветряки. Бригада три человека. Собирали ветряк дня за три-четыре. Тянул ветряк и фермы для коров и свиней и давал свет в деревню. Работали ветряки прекрасно. Да и просто красивы были: ажурные фермы, серебряные лопасти. Ухода требовали мало. Они же не просили ни нефти, ни газа, ни угля, ни дров, сами - из ничего! -давали энергию.

Думаю, что горло ветроэнергии пережала опять же жадность и злоба. Жадность нефтяных и угольных королей (как же так, обойдутся без них) и злоба к России (как же так - прекратится уничтожение сел и деревень, да и городов, как же так - не удастся прерывать течение рек плотинами, создавать хранилища с мертвой водой): как же это позволить России самой заботиться о себе?

Вывод один: все время второй половины XX века никто и никогда не думал о народе.

И тем более сейчас. Народ просто мешает правительству. Ему нужна только серая скотинка для обслуживания шахт, нефтяных вышек. У этой скотинки желудок, переваривающий любую химию, и егэ-голова. И два глаза для смотрения на диктующий условия жизни телеэкран, и два уха для выслушивания брехни политиков и для лапши.

Ветер бывает не просто могуч, он бывает сокрушителен. Ураганы и смерчи - это же не природные явления, это гнев Божий.

Что ж, давайте дожидаться его справедливого прихода.

Пушкин пишет в «Капитанской дочке»: «Ветер выл с такой свирепой выразительностью, что казался одушевленным». А так оно и есть -ветер одушевленный. «Не хотели по-хорошему использовать мои силы, так получайте по-плохому за грехи ваши. Сила у меня скопилась, девать некуда».

ГЕРЦЕН ТЕПЛО вспоминал Вятку. В «Былом и думах» о вятских знакомых: «Подснежные друзья мои». Но то до него не доходило, что зараза даже не революции, а безнравственности шла от поляков на его любимую Вятку. Отец очень хорошо помнил, как сосланные в Уржум поляки жили с прислугой, учили молодежь, особенно девушек, пить, курить, стричь волосы.