Владимир Крупин - Море житейское

Астафьева встретил на какой-то платформе, он с кем-то зашел в станционный буфет. Потом ищу его. Проводнику: «Сколько еще поезд будет стоять?» - «Да минут пятнадцать». - «Тут едет писатель?» - «Да». Иду в вагон. Плацкартный. Очень тесно, очень плохо освещено. Так и не увидел больше.

- Муж во сне пришел: «Я слышу, вы тут ругаетесь?» Баба Настя: «Покойники до году слышат. А Бориса, сына, видела веселого. Во сне плясал». - «Ничего не просил?» - «Нет. Веселый».

СДЕЛАЛ ЗАВАЛИНКУ Сразу стали ее разрывать курицы. Петух подолгу стоял. Кошка лежала на песочке. И щенок грелся. Так им всем тут нравилось. А я ее делал для тепла, чтоб зимой снизу не промерзало.

- НИЧЕГО НЕ ЧИТАЮТ? - Ничего. - Это хорошо. Значит, не читают не только хорошее, но и плохое.

КОНФЕРАНС ПЯТИДЕСЯТЫХ: «Дядя Сэм и дядя Смит поспешили, что Иван не лыком шит, позабыли». Далее Иван давал им «по мордам и по зубам», далее следовала мораль финала: «Дядя Сэм уже совсем, ну и Смит уже смердит».

СТАРУХА: МЫ МОРОЗОВ не боялись и зимой без штон ходили.

ОН ЕЕ ЖАЛЕЛ, с вилочки кормил. Конфетку развернет и подаст. А она с другим плелась.

У МИНИСТЕРСТВА ЗДРАВООХРАНЕНИЯ договор с Министерством торговли: внушать полезность для здоровья тех продуктов, которые надо продать, так как лучших нет. Неужели же лучше маргарин, чем сливочное масло? А вот, доказывали. Еще был какой-то маргуселин. Тоже хвалили в журнале «Здоровье».

НАЧИТАННЫЙ В БИБЛИИ, гордится: «Мне хватает храма в душе, нам же сказано: “Божий храм - это вы”. Так что я сам хожу как храм». Считает, что это очень остроумно.

СОБИРАЛИ В ШКОЛУ! Денег ушло как на полсвадьбы.

НАРОДНОЕ ОТНОШЕНИЕ к официальным или общеизвестным текстам, их переделка: «Серп и молот - смерть и голод». «Пролетарии всех стран, соединяйтесь, ешьте хлеба по сто грамм, не стесняйтесь». «Пролетарии усих краин, гоп до кучи!». «В союз нерушимых, голодных и вшивых загнали навеки великую Русь». «Из мертвой главы гробовая змея, шипя, между тем выползала». «”О чем задумался, скотина»?” - седок приветливо спросил». «Я б хотел напиться и куснуть». «Рюмашки спрятались, поникли людики». «Мы идем, нас ведут, нам не хочется». «Мы с тобой два дерева, остальные - пни». «Недаром, едрит твою в дышло, напитан ты был коньяком». «Я б хотел напиться и куснуть».

«Мне все опостыло, такие дела: и жизнь мне не мила, мне Мила мила».

Народные выражения (к слову о доносах): Частушка 34-го: «Эх, Семеновна, юбка валяна, убили Кирова, убьют и Сталина». То есть знали заранее. И петь не боялись.

Сочинил и я в 91-м: «Твой миленок демократ - говорильный аппарат. Ну, а мой, хоть не речист, но зато гэкачепист»

ПРОШЛО, СЛАВА БОГУ, долго длившееся и приносившее страдания родным проклятие профессии - глядеть на жизнь как на материал для писательства. Это ужас - не испытывать чувств, а примерять их к какому-либо рассказу (повести), ужас. Теперь прошло, теперь просто живу. Иногда только, встретив чего-то, услышав, говорю (думаю): «Как жаль, что я не молодой писатель».

Доходит как до утки на седьмые сутки.

Солнце в луже светит ярче, потому что лужа ближе.

- Ну чего тебе желать? Пять гудков, и все с работы.

ГОЛОС

У этой девочки был необыкновенный голос. Талант такой, что слушать, как она поет: «Матушка, матушка, что во поле пыльно?», нельзя было без слез. Или «В низенькой светелке», или «Мне не жаль, что я тобой покинута, жаль, что люди много говорят». А уж как запоет, как ангел: «В горнице моей светло, это от ночной звезды», - это не высказать. Эх, какие мы, ничего даже не записали.

После одиннадцатого поехала в музыкальное училище. Никто ни на грамм не сомневался, что поступит. А на экзаменах провалилась. Почему? Ей даже и спеть не дали. А дело в том, что она в детстве зимой тонула в проруби, испуг получила на всю жизнь. И когда ее перебивали, начинала заикаться.

Ее спрашивают на экзамене: «Что споете»? - «Среди долины ров-ныя». - «Давайте». - Она уже и начала. - «Нет-нет, давайте что-нибудь повеселее». Все! Сбили. Стала заикаться, покраснела, расплакалась, выскочила в коридор.

Загубили великую певицу. Как потом ни уговаривали, никуда больше поступать не поехала. И больше в клубе не выступала. Только дома деточкам, их у нее трое, поет.

ДУХ ЗЛОБЫ гнездится в поднебесном пространстве. Тут нас ожидают мытарства Случайно или нет китайское государство называли Поднебесной империей.

- КЕША НЕ КУРИТ!

Так громко и разборчиво говорил попугайчик, который влетел к нам в форточку. Уж как он выбрал именно ее в двухсотквартирном доме, непонятно. Такая была к нам милость. Я сидел за столом, вдруг в комнате затрещал будто пропеллер и на плечо сел пестрый попугай. Я замер. Он стал небольно теребить за ухо. Мы были очень рады, назвали его Гавриком, приучали к имени, но он твердо заявил: «Смотрите на Кешу, Кеша хороший мальчик!»