Владимир Крупин - Море житейское

В ДЕТСТВЕ ДОЧЕРИ. Игры в классики. Прыгают по расчерченному мелом асфальту. Биточка - баночка из-под ваксы. «На тоненьких живем!» То есть можно чуть-чуточку приступить черту. Ответ: «Хлюзда долго не живет!» То есть тот, кто ищет судьбу полегче.

ГОРДОСТЬ ПОЭТА от того, что актриса знаменитая, западная, уже не молодая, в гостях на даче у него ошарашила русского шнапса, разделась и залезла на стол. И он (не стол, а поэт) это в интервью сообщает. Как очень значительный факт своей творческой биографии. Еще об одной знакомой, знаменитой поэтессе: когда волновалась, ела много мороженого и запивала пивом. О модных джинсах, чулках со стрелками, магнитофоне «грюндиг», джазе, считавшихся культурой в то время, когда сселялись деревни, убивались земли, вырубались леса.

Но ведь то же бывало и раньше. В Гражданскую, при расстрелах, в голод и холод Лиля Брик купалась в молоке, и в Отечественную кто-то обжирался, а кто-то умирал с голоду. Господи, все они уже т а м. Но кто где именно?

ПЕРЕСТРАХОВКА, «ЛУЧШЕ перебдеть, чем недобдеть» считается усердием и не наказывается, тогда как это надо считать трусостью. У издателей считалось нормой советовать автору сказать то, что он сказал, как-то иначе, спрятать мысль, чтобы пройти цензуру. И прятали так, что и концов не находили. Дипломаты вообще дошли, оказывается, язык им дается для того, чтобы скрывать свои мысли. Я наивно полагал, что он для их выражения.

«КИНОМЕХАНИК ЗВЕРЕВ принял “озверину” и прыгает сквозь горящую картину» (детский конферанс). «Внимание! Танец зеленой лягушки!»

«ТЫ ПОЧЕМУ на каблуках? Тяжело же! А спина? А поясница? Не девочка уже». - «То-то и оно. Держаться надо. Каблуки снимешь - сойдешь с дистанции».

САМОЕ ЗМЕИНОЕ место между обрывом и рекой. Ходить побаивался, хотя ходил босиком. Надо было палочкой постукивать. А торопился. И вот она - змея! Да большая, да в восьмерку свитая. Да рядом. Из меня вырвался крик. И потом я долго анализировал его. Это был не мой голос. Это был вообще не человеческий голос. Но и не звериный. Что-то страшно первобытное было в нем. Конечно, в нем был и испуг, но была и угроза. Змея стремительно развилась и исчезла.

ЖАРКО. ПАЛОМНИЦА: «Кусаю на ходу огурец свежий, кусаю: соленый. Вроде с парника. Что такое? А, думаю, в газете писали: идут соленые дожди». - «Да это у тебя пот со лба льется». - «Да, пожалуй что».

- ЧТОБЫ КЛЕЙМИТЬ поэта, ты будешь пить и злеть. А я тебя за это жалеть, жалеть, жалеть.

- ДА, ДЕВКИ, уехал дорогой мой человек. - С вещами?

ЕДУ К ЮГУ. Снега, снега. Истончаются. Лес уже без снега, потемнел. За Рязанью проталины. Мысль: утром проснусь, а за окном земля. И тоже русская.

Однажды, смешно даже, вернулся из Костромы и сразу уехал в Калугу. Выхожу перед аудиторий: «И вот здесь, на этой святой костромской земле...» Из-за кулис поправляют: «Здесь Калуга, Калуга!». Спасла народная песня: «А ну-ка, дай жизни, Калуга, ходи веселей, Кострома!» А по большому счету, что там Россия, что здесь, что там она свята, что везде.

СТРАШНЫЙ СУД неотвратим, но отодвинуть его можно. Молись. Уж куда проще: молись. И помни сказанное до тебя и без тебя: в Боге постижимо только то, что Он непостижим. И не постигай, а люби и бойся. Дух не рабства, сыновности.

«ПЕРЕД ПАМЯТЬЮ время безсильно, если память любовью живет. И любить нам друг друга не поздно, и для нас, это чувствуешь ты, расцветают, как в юности, звезды и земные сияют цветы».

ИСТОРИЯ ЛЮБВИ

- Уже у меня был пятый курс и диплом через месяц. А я крутил с дочкой проректора. Она такая откровенная: «Мама говорит, что нам надо жениться». Я испугался: «Что, ребенок?» - «Нет, но говорит: не тяните». Я понял: бежать! Собрал в общаге сумку, на самолет! Друг заложил. Я уже вошел в салон, сижу внутри, тут черная машина. Пилот по радио: пассажир такой-то, на выход с вещами.

Вышел - они. Мама, шофер, она. Я растерянный совершенно. Да и стыдно. Она вдруг: «Мама, пусть он улетает». Теща: «Ну как хочешь». И ко мне спиной. Я по тому же трапу обратно.

И двадцать пять лет прошло. И я ее вспоминал. И знал, что она уже доктор наук, завкафедрой. И я не мойщик посуды. В ее городе проводил совещание. Узнал телефон, дозвонился, договорился о встрече. Вместе пообедать. И она... не пришла! Послала со студенткой записку: так и так, очень занята. И я ее понимаю. Не хотела, чтоб видел. Они же быстрее нас стареют. Эх! И что, что стареют. Это же я, может, судьбу свою пропустил. От трусости. Не я же сказал, что женитьба решает участь мужчины.

ТОЛЬКО СТАЛИНСКИЙ сокол увидит. Сидим на совещании молодых писателей в Министерстве обороны. Докладчик: «Теперь прошу пятую и шестую слайды. Нет, уже седьмую». Но так на экране пестро и мелко, что говорю соседке: «Это только сталинский сокол рассмотрит». Она: «Да и то в бинокль».