Яков Капустин - Веревочка. Лагерные хроники

– Ну как ты, Марк, живой?

– Да мне то что.

– А Оля тут долго болела. Ты же не знаешь, она таблеток напилась, еле спасли. Думали с ума сойдём, пока не увезли её.

– Вы не сердитесь на меня Вера Григорьевна?

– Ты-то тут причём. Это ей нужно было. Может это у неё последний раз в жизни такое. Я сама в молодости любовь потеряла, так что я её понимаю. Мы скоро переезжаем, Мишу в Белгород переводят с повышением.

Мы помолчали.

– Марк, скажи, не стесняйся, тебе может что-нибудь нужно?

– Нужно. Там, вроде бы, дневального, который нам помогал, бывшего полковника, выгнали из школы, и он ходит на биржу. Помогите ему пристроиться куда-нибудь в баню.

– Считай, что он уже работает. Ну, а тебе то, что нужно?

– А мне хотелось бы спеть с вами, чтобы я не чувствовал себя таким козлом.

И мы запели тихонько про Галю, которая всё ещё несла куда-то свою воду.

Водка попадает в лагерь разными путями и довольно в больших количествах.

С одной стороны за водку вольнонаёмные решают множество своих проблем и вопросов.

С другой стороны поставщик серьёзно на этом наживается, потому что трехрублёвая бутылка в лагере стоит десять.

Иногда спиртное приносят и офицеры. Но это редко и только из симпатий. Никогда не слышал, чтобы офицер торговал водкой.

Солдаты довольно часто и в больших количествах, потому что им это удобней всего. У них контроль за воротами.

Редкое явление в лагере вино, потому что риск такой же, а «кайфа и навара» в три раза меньше.

Очень выгодно проносить 70-градусный одеколон. Здесь прибыль поставщика ещё больше. И уж совсем свинство просить кого-нибудь принести шампанское.

Это просьба неприлична со всех сторон.

И тем не менее, из-за шампанского я, совершенно непьющий человек, чуть не стал в лагере алкоголиком. Во всяком случае, почувствовал непреодолимое желание «продолжения банкета».

Иван Васильевич Пинчук был вторым секретарём Минского горкома комсомола.

Его, чемпиона союза по боксу и кандидата технических наук, взяли курировать Минский спорт, но он быстро продвинулся и готов был уже делать партийную карьеру, но за сломанную челюсть какому-то милицейскому начальнику получил шесть лет строгого, что и послужило поводом для нашего знакомства.

Во всех отношениях Иван был человеком замечательным, но самое главное, за что я выделял его из общей массы зэков, было его умение разговаривать молча. Его молчание не только не напрягало, а наоборот, делало его присутствие желанным и комфортным для окружения. Собеседник чувствовал, что любое его слово и интонация трансформируется в душе Ивана и отражается в его глазах и жестах.

Иван был само обаяние и доброжелательность.

Работал он мастером на погрузке леса в вагоны, а потому в новой конторе, которую мы построили, чтобы перетащить женщин из штаба на производство, наши кабинеты были рядом.

В Ивана сразу влюбилась начальница ОТЗ Зоя Петровна Ростова, и он тоже полюбил её однажды и навсегда. Такой он был человек.

Она верила каждому его слову, потому что такие сильные и прямые люди просто не умеют хитрить.

На северных лесных зонах зэки в начальники попадают только из среды «путёвых» парней, потому что ментовскому служаке быстро оторвут голову, а парню с разными лагерными грехами не позволят собой руководить.

Сама специфика лесного производства построена на чисто лагерных отношениях, и оно отдано на откуп зэкам, ибо по-другому не работает.

Это на «югах», где столярное или механическое производство, всё ясно и понятно лагерному начальству. А на севере в лесу сам чёрт ногу сломит.

Это я к тому, что в конторе собрались только «хорошие» ребята, а потому никакая информация оттуда практически не уходила.

С вольными женщинами установились дружеские и доверительные отношения.

Никаких статусных границ и в помине не было. Все вели себя достойно и сдержанно.

Зоя Петровна, после оставленного пьяницы мужа, была без ума от Ивана, который был из другого теста, чем все попадавшиеся ей мужики. Дворянство Ивана было в каждом его жесте и слове.

Мне Иван очень нравился, и я завидовал его умению держать себя, «по-графски» и молчать так, что с ним хотелось всё время быть рядом.

Был, правда, у него один недостаток. Он играл в карты и ему не всегда везло. Но я всегда страховал его, чтобы он вовремя платил.

Но кому же помогать, как не Ивану? Сам Бог велел.

Но это было, пожалуй, единственное, что меня смущало в нём.