Джойс Кэри - Радость и страх. Рассказы

«Наверно, это для него событие», - думает Табита. И эта неожиданная дружба так ее радует, что она проникается к Голлану очень теплым чувством. И горячо поддерживает его, когда он заявляет, что Джон должен ходить в церковь.

Сам Голлан, когда купил Хэкстро и заделался помещиком, твердо усвоил, что в обязанности помещика входит и посещение церкви.

- Но мы ведь не ходим в церковь, - пробует возразить Джон.

- Сейчас другое дело, - объясняет Табита. - В деревне все ходят в церковь.

- Утром церковь, днем машины, - уточняет Голлан. - Таково расписание.

Джон покоряется. И Табита, усевшись с мужем и сыном на фамильной скамье, может быть, именно потому, что она фамильная, чувствует, что получает от службы удовольствие.

«Да святится имя твое». Произнося эти слова, она глубоко сожалеет, что бога нет и некому услышать благодарение тех, кто сподобился любви и душевного покоя.

Голлан не забывает о Джонни и после его отъезда в школу.

В первый же вечер он вбегает к Табите в спальню со словами: - Скучно будет без твоего Джонни. Смекалистый мальчонка. - Устремляется к двери. Не мог этот боров Гектор подарить мне внука. - Исчезает так же внезапно, как появился. Из-за двери: - Да, славный паренек. - И опять тут, с галстуком в одной руке и воротничком в другой. - Из него выйдет хороший инженер.

- Но все дети любят машины, Джеймс. Для них это большие игрушки.

Голлан, как и Джонни, редко прислушивается к чужим доводам. Он с жаром подхватывает: - Да, да, они любят машины. Я сам всегда любил машины. Первую соорудил из жестянки от масляной краски. А в цилиндрах Джонни в два счета разобрался. Да что говорить, ему на роду написано быть инженером. Но я тебе спать не даю, гони меня вон.

Голлан скрывается, но в три часа ночи Табита, разбуженная кашлем, открывает глаза и видит, что он стоит посреди спальни в ночной сорочке, с подрагивающим ночником в руке.

- Я тебя не разбудил? Ты ведь не спала? Нет, вижу, спала. Экий я неисправимый...

- Правда же я не спала, Джеймс.

- Я тут думал, мастерскую для Джонни поставим около скотного двора. А еще лучше бы определить его на завод, на настоящий завод. Вот где мальчишек умеют научить уму-разуму.

- Но Джеймс, ведь Джонни всего двенадцать с половиной лет!

- Я-то с одиннадцати лет пошел на завод. Чем раньше, тем лучше. Табита не принимает эти слова всерьез. Ей приятно узнать, что Голлан и Джонни переписываются, и, когда в результате этой переписки в Хэкстро прибывают рабочие и превращают одну из конюшен в мастерскую, она не скупится на похвалы. «Как это похоже на Джеймса - он ни минуты не теряет. И что значит быть богатым! Теперь им с Джонни будет где играть».

И правда, когда Джон приезжает на рождественские каникулы, он почти не выходит из этой мастерской, где Голлан учит его работать сверлом и рубанком и рассказывает, как сам обучался ремеслу пятьдесят лет назад. Уже заказано новое оборудование, идут разговоры о новом двигателе, который целиком поступит в распоряжение Джона. И в первую же неделю после возвращения мальчика в школу заходит речь о постройке в деревне мастерской по ремонту моторов.

Можно спорить о том, начался ли завод в Хэкстро, а с ним - промышленное развитие этого тихого прихода с хорошего отношения Голлана к пасынку и мастерской Джона, или же, что более вероятно, сам Голлан, человек неуемной энергии, просто неспособен был отказаться от проектов и опытов, на которых он и построил свое состояние, так что учебная мастерская Джонни всего-навсего подожгла фитиль от пороховой бочки, которая в любом случае взорвалась бы; но точно известно, что за какой-нибудь месяц план ремонтной мастерской перерос в первый набросок плана машиностроительного завода небольшого опытного завода в деревне Хэкстро. И еще до пасхи Голлан даже в отсутствие Джонни уже проводил долгие часы в совещаниях с неким Робинсоном, приглашенным на должность конструктора.

Работы по устройству сада закончены, цветники вызвали восхищение всего графства, но Голлан уже к ним охладел. Они ему надоели.

Табита больше не слышит разговоров о черных розах. Теперь ее будят ни свет ни заря сообщением, что Роб Робинсон только что высказал еще одну интересную идею насчет... И она начинает привыкать к тому, что при ее появлении этот субъект безмолвно встает со стула, а не то спешит убраться с дороги. Когда Голлан приводит его обедать или завтракать, что случается все чаще, он от стеснительности грубо глазеет на Табиту, и она рада, что ее не пытаются втянуть в разговор, касающийся только таких вещей, как клапаны, турбулентность, степень сжатия и воспламенение.