Вэй Хой - Замужем за Буддой

После моего приезда в Нью-Йорк Джимми Вонг звонил мне почти каждую неделю и приглашал в ресторан. Он располнел, слегка облысел и всегда выглядел озабоченным, как и полагается преуспевающему адвокату. После развода он так и не женился и по-прежнему любил холодное пиво и горячих девочек. Но чем чаще он менял партнерш, тем острее ощущал собственное одиночество.

Однажды он сказал, что я — самый лучший сотрапезник. Ему не удавалось скрыть досаду и разочарование, если я не могла отужинать или отобедать с ним хотя бы раз в две недели. Но через секунду он переставал сердиться.

Нашу дружбу можно было назвать почти безупречной. Нас связывали взаимная симпатия и забота, мы никогда не ссорились, и особой любви между нами тоже не было. Мы не испытывали друг к другу ничего похожего на плотское влечение или страсть и потому открыто обсуждали свою интимную жизнь.

На этот раз мы выбрали шанхайский ресторанчик на Мотт-стрит в Чайнатауне под названием «Лао Чжэн Син». Там можно было отведать блюда настоящей шанхайской кухни.

При встрече вечно озабоченное лицо Джимми расплылось в радостной улыбке. Он широко раскинул руки и крепко обнял меня.

— Знаешь! — воскликнул он, оглядывая меня с головы до ног. — Мне даже не верится, что мы дружим уже целую вечность!

На мне был белый свитер из ангорской шерсти с воротником «хомут» и черный кожаный пиджак.

— Время над тобой не властно, — заметил он. — Подумать только, ты сейчас выглядишь точно так же, как в нашу первую встречу в Пекине, все та же мордашка!

Я рассмеялась. Лесть всегда приятна. При моем невысоком росте, длинных прямых волосах и округлом лице я, действительно, иногда могу сойти за невинную юную девушку.

Он достал из кармана небольшой красный сафьяновый футляр, перевязанный серебристой ленточкой, и протянул мне.

— Что это? — спросила я с любопытством и потрясла коробочкой над самым ухом, пытаясь на слух определить, что внутри. С самого детства меня избаловали подарками. И с тех пор немало моих знакомых на собственном опыте убедились, что я принимаю любой подарок как должное. Даже Мудзу упрекает меня в излишней самонадеянности.

Но Джимми, похоже, нравилось мое ребячество:

— Угадай, что это! — Он улыбнулся. — Нефритовый браслет! Очень тонкой работы. А десять лет назад я непременно подарил бы тебе стихотворение.

— Значит, мне крупно повезло: десять лет уже прошли! — хихикнула я.

Может, он решил, что я шучу. Но мне на самом деле всегда нравились изящные вещи. Даже во времена, когда я, как одержимая, писала романы, овеществленная красота оставалась для меня высшей ценностью. Шелк, нефрит, «Прада» {26} , спортивные машины «Феррари», американские банкноты, особенно с изображением Франклина — все это было прекрасно.

В ресторане «Лао Чжэн Син» все официанты говорили на шанхайском диалекте. Они были одеты и причесаны гораздо опрятнее, чем те нелегальные иммигранты, которых китайская мафия тайком доставляет в США для работы в ресторанах.

Узкоглазый официант принес меню, и мы заказали булочки с крабовой начинкой, блюдо из тушеной свинины под названием «Сто листьев», соленую зелень с побегами бамбука и суп из пряной свинины. Последний — почти забытое старинное блюдо традиционной шанхайской кухни, которое практически исчезло из ресторанов на моей родине. Кто бы мог подумать, что мне доведется отведать его в Нью-Йорке?

— Китайский квартал в любой стране мира похож на старинный товарный поезд, который, натужно пыхтя, тащится по рельсам с грузом старых традиций и замшелых обычаев. В то время как современный Китай подобен скоростному составу, мчащемуся вперед.

Еда была вкусной, вино — отменным, а застольная беседа — непринужденной и легкой.

К Джимми вернулось прежнее поэтическое восприятие мира. Мы поговорили о религиозных взглядах Достоевского и Германа Гессе. Затем разговор перешел на более прозаические темы — дом, автомобили, садоводство, а от них, естественно и плавно, — к сексу. Это был наш конек.

— Нью-Йорк не такой сексуальный, как Шанхай, — заметила я.

— Согласен, — Джимми отхлебнул пива из кружки и добавил: — Что еще хуже, в этом городе парень может в одночасье превратиться либо в страдающего манией величия сексуального маньяка, либо в полного импотента. В любом случае после этого целый год не хочется даже думать о сексе.

Несколько дней назад мне из Китая неожиданно позвонила встревоженная мать. Оказывается, в одном из выпусков теленовостей она увидела сюжет о том, что в Нью-Йорке какой-то извращенец напал на станции метро на девушку-иностранку и столкнул ее прямо на рельсы. Она настоятельно просила меня быть очень осторожной на улице, не одеваться вызывающе, а на платформе в метро не поворачиваться спиной к другим пассажирам.