В. Строгальщиков - Слой 3

Обогнув еще один забор, он увидел метрах в десяти накатанную колею песчаной дороги, а за ней деревья и черноту и понял, что вышел совсем не туда. Он выругал себя за беспечность, за старую начальственную привычку не обращать внимания, куда и как тебя везут – зачем, если снова погрузят и доставят, где взяли. И вообще весь этот ночной закидон был сплошной нелепостью, упрямым безрассудством с самого начала, когда не совладал с нахлынувшей тоской и одиночеством и поперся, дурень, в ресторан искать прибежища. Ведь сразу, как увидел Федорова, понял, что ошибка; почему же поехал, почему поддался минутной слабости? И встреча с Лузгиным, распаренным и пьяным, и все то, что приоткрылось внезапно, как бы рывком непарадной двери, за этим туалетным столкновением – подпольное, подвальное, обманное, хитро спрятанное от него, потаенная жизнь его главных советников – словно щеткой прошлось по душе, исцарапав ее и очистив. «Так и надо тебе», – мысленно высек себя Слесаренко и поднялся по увалу на дорогу.

В полусотне шагов на обочине виднелся короб вахтового «Урала», три мужика возились у заднего борта, ругаясь друг на друга и размахивая руками. Виктор Александрович пошел к машине, вглядываясь в сутолоку матерящихся мужиков. Откинулась со скрипом задняя грузовая дверь, в проеме выглянул четвертый с белым в темноте лицом, увидел Слесаренко и что-то сказал, и вот уже все четверо молча смотрели на приближавшегося Виктора Александровича, и он как-то сразу почувствовал, что лучше бы к ним не ходить, от молчащих людей у машины исходила опасность, он был лишним для них в непонятной ночной суете, но, как и в случае с Федоровым, что-то упрямое и постороннее не разрешило ему отвернуть.

Слесаренко подошел и поздоровался.

– Не подскажете, как выйти на главную улицу?

Трое на дороге разглядывали его без движения, четвертый спросил свысока:

– Заблудился, что ли?

– Немножко, – ответил Слесаренко.

– Откуда идешь? Не помнишь?

Вопрос прозвучал оскорбительно, словно Виктор Александрович был пьяным забулдыгой.

– Да какая вам разница, – сказал он с легким недовольством в голосе. – Если прямо по дороге, я попаду на проспект нефтяников?

– Попадешь в жопу пальцем, – сказало лицо в проеме. – Откуда топаешь, спрашиваю.

– Из... спорткомплекса, – с запинкой выговорил Виктор Александрович.

– В бане был?

– Какая разница! Вы что, дружинники? Вам документы предъявить?

Трое внизу засмеялись, и один сказал:

– Ага, дружинники... Ты что здесь делаешь?

– Да пошли вы!.. – Слесаренко сплюнул под ноги и двинулся вперед. Стоящий с краю заступил ему дорогу, он отстранил его рукой, обогнул вахтовку и быстро зашагал по колее.

– Э, мужик, постой!

Он слышал за спиной шаги и негромкие крики и хотел было повернуться и сказать, что запомнил номер машины и завтра даст команду выяснить, что здесь делал «Урал» и кто такие эти четверо, но вдруг осознал до мурашек на коже, что именно этого им говорить нельзя ни в коем случае. «Если услышу, что бегут, придется бежать самому». Он шел, усмиряя дыхание, с силой отталкиваясь подошвами от плотного песка дорожной колеи, контролируя звуки шагов и голоса за спиной и едва сдерживаясь, чтобы не обернуться. Между лопаток бежали холодные струйки, и он не сразу поверил, что позади – тишина, только собственный топот и присвист сбитого дыхания.

Слева надвинулись серые башни жилых девятиэтажек, он свернул к ним тропинкой и вышел в свет дворовых редких фонарей. Две лохматые собаки увязались за ним с лаем и провожали аж до самого проспекта, где Виктор Александрович, разозлившись в конец на самого себя, швырнул в них подвернувшейся под ногу палкой, чем только еще больше раззадорил. По проспекту ехала дежурная милицейская машина, водитель пристально посмотрел на спешащего Виктора Александровича и проследовал мимо, не сбавляя размеренной скорости.

В гостинице он забрался под горячий душ и сидел там долго, пока не стихла дрожь и не стал задыхаться от влажного пара. Почему-то не хотелось разбирать постель. Слесаренко улегся на диван, прикрывшись махровым гостиничным халатом, и принялся вспоминать, как же он заблудился. Скорее всего, пошел не в ту сторону от двери спорткомплекса и попал в промзону, на задворки «Нефтегаза» и на дорогу вдоль реки. Точно, за деревьями была река, и те мужики у вахтовки хотели что-то в речке утопить, иначе встали бы на левую обочину, ближе к зданиям промбазы. А номер он действительно запомнил и в понедельник передаст его полковнику... Нет, в понедельник они не встретятся – рано утром вылетать на Тюмень, он увидит детей и внука, а если бы на дороге его догнали и ударили сзади ножом, он бы никогда их больше не увидел, глупый, старый болван, и никогда больше внук не прибежал бы к нему поутру, звонко шлепая маленькими босыми ногами, и он не услышал бы: «Дед, поели кашу ваить», – как не слышал уже много месяцев, самовольно обрекши себя на отсутствие.