В. Строгальщиков - Слой 3

Когда на кротовской машине они возвратились на тот, первый, промысел, откуда начался объезд владений и где планировался завершающий фуршет, Кротов достал из кармана вогнутую маленькую фляжку и сказал:

– Не желаете хлебнуть перед банкетом?

– Спасибо, нет, – ответил Слесаренко.

– Еще пожалеете, что отказались, – сказал Кротов, прикладываясь к золотистому горлышку.

Суть ехидного пророчества стала понятна Виктору Александровичу, как только они вошли в помещение центральной аппаратной, где в центре дежурного зала стояли сомкнутые в ряд столы с букетами нездешних цветов, едой и напитками, и среди разнокалиберных сосудов он не приметил ни единого со спиртовым содержанием. «Выдерживают марку», – подумал он, мешая насмешку с признанием.

Первый тост озвучил Вайнберг: за уважение к труду. Все закивали понимающе, и Слесаренко поднял повыше бокал с минералкой и тоже кивнул с одобрением. Когда пришла его пора, Виктор Александрович предложил выпить за понимание. Возникла пауза, но Вайнберг показал лицом, что сознает глубинную значимость произнесенного и ему не требуется дальнейших пояснений. Кротов же провозгласил: «Ну, за трезвость!» – и лукаво посмотрел на Слесаренко. Последний тост опять же был предложен Виктору Александровичу, главному гостю; он подвел итог всему увиденному ныне, назвав его прологом новой жизни северян, достойной героических свершений. К нему бочком приблизился мальчишка-репортер, болтавшийся ранее за спинами начальства по экскурсии, и попросил пересказать на телекамеру, и Слесаренко буркнул недовольно: «Не здесь же, за столом...». Мальчишка под руку отвел его в сторону, к новеньким панелям с электроникой, туда же примчался оператор с набитым ртом и камерой на плече. Виктору Александровичу сунули микрофон к подбородку, и он опять заговорил о новой жизни, достойной оценке, великом вкладе и так далее, глядя не в объектив, а правее, где под видоискателем раздражающе мерно двигались челюсти дожевывавшего оператора. Мальчишка дождался, когда Слесаренко закончит, и быстро смотал микрофонный шнур и убрал его в черную сумку.

– Едем, господа? – предложил Вайнберг.

Потянуло дождем, у машин распрощались по-быстрому,

Вайнберг стиснул руку Виктора Александровича и вопросительно попридержал ее, и Слесаренко сказал с максимальным радушием в голосе: «Здорово, не ожидал». Вайнберг задрал подбородок: мол, это лишь только начало – и умчался на своих «джипах» с ревом и свистом форсующих шин.

– Может, сбежимся втроем? – предложил Кротов, поднимаясь по мокрому мрамору гостиничного крыльца.

– Да надо бы, – согласился Виктор Александрович.

– У меня тут встреча, я позже вам позвоню.

В номере он переоделся в домашнее, посмотрел местные новости по телевизору: съемок с экскурсии не было – наверное, не успели подготовить пленку, но диктор сообщил словесно о визите главы города во владения «Нефтегаза» и его, Слесаренко, высокой оценке увиденного.

Собравшись с мыслями, он вышел в коридор и постучал в дверь напротив. Следователь выглянул не сразу, был растрепанным и сонным.

– Ко мне или к вам? – предложил Слесаренко.

– Давайте ко мне, – сказал Евгений Евгеньевич. – Только тут у меня непорядок.

Слесаренко вошел и присел на единственный свободный стул. Мятая постель и столик у окна были завалены казенного вида бумагами, на тумбочке в углу шипел электрочайник.

– Петр Петрович мог бы вам обеспечить комнату получше.

– Нормально все, – сказал Евгений Евгеньевич, сдвигая бумаги и усаживаясь на постель. – Я завтра уже улетаю.

– Что так быстро? – спросил Виктор Александрович.

– Всех поймали, всех нашли?

Следователь засмеялся и посмотрел на чайник.

– Вашими бы устами... Чаю не желаете?

– Благодарю. У меня еще дела сегодня.

– Понял вас, – сказал Евгений Евгеньевич. – Разговора, значит, не получится.

– Ну почему же? – Слесаренко словно обиделся этой реплике. – Минут пятнадцать-двадцать я смогу вам уделить...

– По-товарищески? – закончил фразу следователь, и Виктор Александрович никак ему не ответил.

– Понял вас...

Следователь порылся в толстой серой папке, достал оттуда и протянул Слесаренко ксерокопированную фотографию Степана – в черном костюме и белой рубашке без галстука с застегнутым наглухо воротником. Степан смотрел на него с фотографии пустым, отсутствующим взглядом.

– Вам этот человек знаком?

– Нет, не знаком, – ответил Виктор Александрович.