Анна Эрде - Дом на улице Гоголя

— Ты развелась и поехала к деду. — Сергей хотел скорей покончить с самой мучительной, как он полагал, частью Наташиной истории. Но то, что он услышал дальше, радовало ещё меньше.

— Нет, не поехала. Сначала должен был состояться суд, где мне полагалось присутствовать, ну, и развод, конечно. Но не эти неприятные формальности на целый год задержали меня в Сочи. С тем моим лицом жить было нельзя. Врачи чем-то обкалывали рубец, проделывали с ним разные идиотские процедуры, измазывали лечебными грязями, иссекали, снова обкалывали и мазали; однако ничего не помогало, он становился всё безобразней. Я превратилась в гуинпленочку: шрам таким образом оттягивал верхнюю губу, что на моём лице постоянно блуждала гнусная улыбка, а потом ещё и нижнее веко начало выворачиваться.

Единственным человеком, который мог бы реально помочь, был мой дед — у него в друзьях и приятелях состояли важные люди, они сумели бы пристроить меня к хорошему пластическому хирургу за границей. Как я уже разузнала, своих достаточно квалифицированных специалистов в этой области у нас не было. Но между спрятанными от самой себя зеркалами и возможностью спасти положение стояло два заслона. Первый: я не имела права демонстрировать деду свою трансформацию из красавицы в чудовище. Второй: для лечения в европейской косметологической клинике требовались огромные деньги. Я даже приблизительно не представляла, какая нужна сумма, но то, что у деда таких средств нет, мне было ясно.

Из дома я выходила только для бесполезных медицинских манипуляций. Возил меня на лечение отец моей школьной подруги Сони, а её мать приносила продукты. Когда-то мы с Сонькой были первыми красавицами на всю школу. Теперь она холимой и лелеемой женой жила на французском Лазурном Берегу, растила прелестного мальчугана, а я с изуродованным лицом, без шансов испытать материнство, замуровала себя в квартире сочинского морячка.

В средствах я долго не нуждалась. Витька, уходя в плаванье, оставлял мне на расходы приличные деньги, а мне вполне хватало и того, что сама зарабатывала. Его деньги я откладывала, думала, скопится достаточная сумма, куплю Витьке машину, смягчу расставание. Самому Витьке никак не удавалось экономить, он сорил деньгами, шиковал — привык перед Нинкой своей гусарить. Думал, наверное, что на меня это тоже должно производить впечатление. Так вот, я как загнанный, но сытый зверь билась в четырёх стенах.

— Господин Бог! Господин Бог! Если вы, действительно, есть, помогите мне сейчас! Пожалуйста! Да, я убила своего ребёнка, я причинила непоправимый вред себе, доставила огромное горе деду, а потом приняла помощь человека, который был мне не нужен — по существу, использовала человека. Но всё это случилось как бы во сне, в бреду, я этого не хотела! Что же мне, пропадать теперь? Господин Бог, спасите меня! — Я ходила по квартире из угла в угол и твердила эти, наверное, смешные слова, но это было единственное действие, которое я тогда могла предпринять.

Я убедила себя, что, если человек сосредоточится на просьбе о помощи, если будет крепко верить, что его услышат, то помощь придёт. Моряки, терпящие бедствие, день и ночь передают в огромный океан свой «SOS». Вот и я передавала. И мой океан меня услышал. Ты допускаешь, Серёжа, что в безвыходной ситуации нас могут услышать и спасти?

— Я во всю эту метафизику как-то не очень ... Но ты получила помощь?

— Она свалилась на меня. В один день решились обе проблемы — и с дедом, и с деньгами на косметические операции. Сначала я неожиданно вспомнила о Витькином подарке. Вскоре после свадьбы он, ещё влюблённый и счастливый, подарил мне украшения. Когда-то их за тысячу рублей продала Витьке моя тётя Нина. Он подарил цацки своей Нинке, но, в очередной раз осерчав на жену перед уходом в рейс, отнёс их на хранение своей матери — не хотел, чтобы Нинка красовалась в них перед своими ухажёрами. «Хоть это уцелело, а так ведь всё огребла, зараза», — сказал Витька, и, не чувствуя ни малейшей неловкости, передарил украшения мне. Я, действительно, жила как во сне — засунула куда-то и напрочь о них забыла.

Наташа перерыла огромный шкаф, занимавший половину спальни, и, наконец, извлекла из него изящный футляр, обтянутый зелёным сафьяном. На крышке замысловатой серебряной вязью был выведен вензель в виде обвивающих друг друга букв «К» и «О». Футляр был закрыт, маленький серебряный ключик торчал из прорези. Внутри она обнаружила драгоценный гарнитур великолепной работы с вправленными в белое золото бриллиантами и изумрудами — колье, серьги и кольцо. Тут же пришло отрезвление: откуда у тётки могла появиться такая роскошь? Будь это на самом деле драгоценности, они представляли бы собой целое состояние, а Витька купил украшения у тётки всего за тысячу рублей. Но гарнитур был прекрасен! Наташа принялась рассматривать всё внимательнейшим образом. Клейма ювелира, высокопрофессиональная работа, сложная бриллиантовая огранка прозрачных камней и простая изумрудная огранка зелёных, даже качество футляра — украшения никак не могли быть дешевкой. Убедительней всего была игра света в камнях — дробящееся переливание-сверкание мелких бриллиантов и раздельные короткие вспышки в крупных изумрудах.