Анна Эрде - Дом на улице Гоголя

— Как-то мне не по себе, Александр Николаевич. Неожиданно выясняется, что радушный хозяин без ведома гостей устанавливает какие-то приборы. Не хотела бы я снова ощущать себя морской свинкой, как в лаборатории Прошкина.

— Согласия вашего вчера некогда было спрашивать — требовалось проведение реанимационного мероприятия. Не спрашивают же у пациента, проваливающегося в кому: «Вы не возражаете, если мы подключим аппарат искусственного дыхания и спасем вам жизнь?» — Пастухов поднялся, подошёл к окну, и сквозь задёрнутую кружевную занавеску стал смотреть в огород.

«Наблюдателей высматривает, — догадалась Юлия. — Неужели всё и в самом деле так страшно, как он говорит? Или это паранойя как она есть?»

— Ульяна, вы приехали ко мне в состоянии, угрожающем вашей психике необратимыми изменениями, — жёстко произнёс Пастухов. Походило на то, что он начинал сердиться. — Мало того, сама ваша жизнь была под угрозой. Так что мне пришлось пренебречь не только вашим согласием на проведение экстренной помощи, но и элементарной осторожностью. Сначала установил блокиратор, потом уже походил, осмотрелся: вроде бы чисто. Не факт, что прошедшая ночь не ознаменовалась бы, например, поджогом дома; а сумей мы выбраться из огня, нас и тут поджидал бы сюрприз. Нечего об этом долго толковать: вчера вы не были в состоянии принимать решения.

Теперь он стоял спиной к окну, и Юлия не видела его лица.

— Сегодня я уже в состоянии принимать решения, но я не знаю, чем ваши приёмы отличаются от прошкинских, — она собралась и говорила ровным голосом.

— Ваша настороженность более чем понятна, Ульяна. Когда-нибудь я объясню, каким воздействиям вы подверглись в клинике. Сейчас эта информация может вас испугать, — проговорил Пастухов, проходя в середину комнаты.

Он снова уселся в кресло и посмотрел на собеседницу взглядом, в котором та прочла грусть и сострадание.

— Это меня как раз успокоит, Александр Николаевич, — гостья не удержалась от облегченного вздоха. — Меня то и тревожит, что я не понимаю, что со мной случилось у Прошкина.

— Пока коротко о том, чем мои методы отличаются от прошкинских. Не хочу кривить душой и говорить, что мной движет только одно желание — помочь вам. Исследовательский интерес тоже имеет место быть. Но сразу расставлю приоритеты: прежде всего — помочь, и, если получится, что-то почерпнуть для себя. У Полякова с точностью до наоборот — сначала взять для себя всё, что можно выкачать из конкретного случая, потом, если получится, помочь. Только не получается у него помогать тем, чью психику он сам же разрушил, выкачивая память. Не получается! Единственный человек, которого я не сумел вытащить, серьезный ученый, мой бывший коллега, попал ко мне после так называемого лечения в клинике Прошкина. Но он там пробыл несколько недель, а вы всего сутки, так что будем надеяться, у вас всё сложится хорошо.

— Вы произнесли «выкачивая память». Что означает это неприятное словосочетание?

— Объяснить суть метода Прошкина я вам не смогу.

— Но почему? Я к вам ехала для того, чтобы вы помогли мне во всём разобраться.

— И я помогу вам разобраться в том, в чём вам действительно необходимо разобраться. Поверьте, Ульяна, лишние знания вам только повредят. Сейчас отвечу на вопрос, который вы задавали раньше: зачем вы понадобились Прошкину. Вы — странница во времени, и только этим вы ему интересны.

— Странница во времени — это что-то новенькое. — Юлия нервно изобразила улыбку.

— Вы не слышали этого от Прошкина?

— Он произнёс изрядное количество загадочных слов, но про странницу я слышу впервые. А почему вы так уверенно заявляете, что я какая-то там странница? Вы меня совсем не знаете, толком мы и не говорили ещё. Какие у вас основания для такого неожиданного утверждения?

— Оснований три, и этого вполне достаточно — чтобы табуретка стояла, нужны, как минимум, три ножки. Во-первых, только странники интересуют Прошкина. С обычным нарушением сна попасть на лечение в его клинику, «просто так», что называется, с улицы, да не после полугодового ожидания своей очереди — нереально. А вот странников туда приглашают, даже зазывают. Он же не с бухты-барахты вас пригласил, наверняка сначала долго расспрашивал о кошмарах. Второе: допустим, он ошибся, вы оказались обычной истеричкой, а он уже запустил процесс. В этом случае ваша личность оказалась бы стёртой и не подлежала бы восстановлению. А вы сбежали из клиники, вы добрались до меня: такое под силу только настоящему страннику. Последнее доказательство получил я сам. Есть диагностический метод в медицине, который называется «если поможет». Даже соответствующий латинский термин на этот счёт у эскулапов имеется. То есть назначают специфическое лечение, и если оно поможет — диагноз был поставлен верно, а не поможет — лечение выпущено в молоко. Разумеется, вчера я не был до конца уверен, что вы странница, запутавшаяся в прошкинских сетях, но исходил именно из этого предположения. Знаете, почему? Потому что только в этом случае я сумею вам помочь. Психические нарушения — это не ко мне, я не врач.