Анна Эрде - Дом на улице Гоголя

Уже смеркалось, когда Юлия обнаружила себя сидящей на парковой скамье. Она очень замёрзла и устала. Вспомнила, что ей непременно нужно куда-то ехать. Порылась в сумочке: несколько газетных обрывков с адресами редакций, почтовые квитанции, сберкнижка, паспорт, фотографии детей и мужа, железнодорожный билет из Москвы — всё это ни о чём ей не сообщало. Вот ещё сложенная вчетверо бумажка — адрес какого-то А. И. Пастухова. Митяево... Митяево! Ей срочно нужно ехать туда, там живёт человек, разбирающийся в загадках времени. Об этих загадках говорил... Да, вспомнила: Прошкин, московская клиника, Юрчик дал адрес Эйнштейна из Крыжополя. Скорее на вокзал!

Она успела на вечернюю электричку.

В дороге Юлия, как ни держалась, время от времени проваливалась в сон — сказывались четвёртые сутки, за которые она толком и нескольких часов не поспала. Стоило ей задремать, тут же отчётливо и ярко в памяти всплывали всё новые и новые эпизоды категории «небываемое бывает». Сон сейчас был её главным врагом, она боялась, что если уснет по-настоящему, «воспоминания» и реальность перепутаются окончательно. Юлия начала цепляться памятью за события прошедшего дня. Сегодня произошло знаменательное событие: впервые за двадцать лет она разговаривала со своей классной руководительницей.

Юлия вспомнила голос Зинаиды Николаевны, кажущийся тёплым даже в телефонной трубке, и тут же следом — визг из школьного прошлого: «... цирк устроила... издеваться... расширенный педсовет...»

Она тогда, стоя на коленях, о чём-то просила классную, а потом потеряла сознание.

Юля пришла в себя и с изумлением обнаружила, что висит в воздухе, под самым потолком. Прямо под ней столпились одноклассники, тут же стояли склонившиеся над чем-то Зинон и завуч Морозова.

Завуч распрямилась и сказала, обращаясь к Зинаиде Николаевне:

— Это вам с рук не сойдет, не надейтесь.

Юлька сверху рассмотрела, что все склонились, как это ни странно, над ней, лежащей на полу, иссиня бледной, с запрокинутой головой и некрасиво подвернутыми ногами. Герино лицо выражало такую муку, что на него больно было смотреть.

— Это мой труп, что ли? Точно, труп! — Открытие показалось Юле страшно забавным, но она тут же сообразила, что забавного на самом деле мало. — Так что же получается: эта мегера будет жить, как ни в чем не бывало, а я — нет?! И Гера, наверное, не сможет жить теперь. Ну, уж нет, я не согласна. Эй, слышите вы, те, кто за это отвечает! Я хочу попытаться еще раз, прошу дать мне еще один шанс. Пожалуйста!

Юлька увидела, что Миша Подпоркин, лучший спортсмен в классе, внезапно выйдя из ступора, растолкал всех, оторвал от её тела Герины руки, скомандовал: «Отойти всем!» и стал делать ей массаж сердца и искусственное дыхание.

— Сообразили, наконец! Зачем-то же вас всему этому учили! Неужели не понятно, что если здоровая молодая девка умирает после стресса, то только потому, что у неё произошла внезапная остановка сердца, — подумала Юля и удивилась какой-то непривычности в том, каким образом она это подумала.

Через минуту она почувствовала, что стремительно падает с потолка. Юля вздохнула, потом открыла глаза. Она не сразу поняла, что за веселье вокруг неё происходит. Все улыбались, некоторые одновременно улыбались и плакали, Зинон тоже плакала и повторяла: «Юленька, девочка моя!».

«Но эта история на самом деле происходила со мной! — Мысленно кричала Юлия в электричке. — Что уж здесь такого невероятного? Переживала я клиническую смерть? Переживала. В подобных ситуациях сознание изменяется? Да, это доказанный факт. Я сама читала про то, что люди, находящиеся в состоянии клинической смерти, видят своё тело со стороны... Так я читала об этом, или переживала сама?»

В клинике с ней случилось нечто, сделавшее её мир зыбким. Она не могла опереться ни на одно воспоминание, оставаясь до конца уверенной, что оно выдержит испытание вопросом: «А так ли всё происходило на самом деле и происходило ли вообще?». Юлии теперь представлялось, что до того, как она решилась ехать на консультацию к Прошкину, она крепко стояла на ногах, у неё был надёжный оплот — семья. Но ведь оплот покачнулся ещё до её отъезда в Москву. Так, может быть, вовсе не Прошкин, вернее, не он один, выбил её из привычного течения жизни? Вряд ли вся эта фантасмагория, в которой она пребывала уже трое суток, смогла бы наброситься на человека, действительно, крепко стоящего на ногах.

Вот в этом ей сейчас и есть смысл поразбираться, раз уж спать нельзя.