Надин Бисмют - Вы замужем за психопатом? (сборник)

«По-моему, Мюриель, об этом стоит подумать». Ведь при жизни я привыкла вести с ней долгие беседы и после смерти продолжала обращаться к ней в своих мыслях. Конечно, я ходила попить кофе с моей бывшей коллегой Линдой Генетт или на аперитив с Брижитт Леметр, которая состояла в том же клубе пеших прогулок, но все это было не то.

Девушка поставила компакт-диск в стереосистему, стоявшую на задней полке, и из усилителей понеслись гитарные аккорды. Я пошла поставить на место пустую чашку, а девушка исчезла в глубине. Она еще не вернулась, когда на пороге появился все еще по-юношески безбородый Рафаэль. Одет он был в рваные джинсы и черную рубаху, из-под которой виднелась красная майка, на носу темные очки в серебряной оправе. Я двинулась прямо к нему.

– Рафаэль, лапочка, поздравляю! Потрясающе!

Он снял темные очки.

– Эй, Люси! Рад тебя видеть, ты в отличной форме!

Это было то самое, что мне так нравилось в Рафаэле: несмотря на свой вроде бы подростковый вид, он всегда умел ввернуть нужный комплимент. Я чмокнула его в щеку:

– Так, значит, торговля бойко идет?

– В основном покупают туристы. Им сувениры нужны. Но я не жалуюсь. Шарон на месте?

– Продавщица-то? Вроде бы, да.

Он попросил меня подождать, а сам удалился на время.

– Ты получил мой мейл? – заквохтала я ему вслед. – Не хочешь со мной выпить кофе?

Дверь за ним осталась открытой. Из-за нее доносились обрывки разговора, но из-за гитарных аккордов я не могла разобрать, о чем шла речь. Один семидесятилетний дядечка с бананом наперевес толкнул дверь в галерею, бросил взгляд на пустующие стены и закрыл дверь, продолжив путь рядом с полной женщиной, которая ела мороженое в стаканчике, несмотря на прохладную погоду.

Чайный салон на улице Сен-Поль, куда привел меня Рафаэль, благодаря обилию цветов на подоконниках, напоминал теплицу. Поскольку Рафаэль еще не обедал, то наряду с кофе с молоком он заказал еще и панини с жареной свининой и маринованными баклажанами. Я попросила к чаю печенье с клюквой.

Из своей поездки в Индию Рафаэль вынес, по его словам, обостренное ощущение момента, являющегося единственным барометром счастья.

– Смысл моих фоторабот есть не что иное, как уловить некий миг, – заметил он.

Его замечание показалось мне весьма поверхностным, но я ничего не ответила. Он утверждал также, что полюбил там медлительность, и, кстати, стал довольно нудно описывать индийский храм, расположенный в трех часах от Калькутты, фотографию которого он отправил во французский журнал. Когда моему терпению пришел конец, я спросила:

– Не хочу тебя перебивать, зайчик мой, но ты как завтра: свободен?

– По-моему, да.

– Тогда приходи к нам на ужин с Ребеккой. У нас в Броссаре на кухне ремонт, и я на несколько дней переехала к ней.

Рафаэль нахмурил брови:

– Ты имеешь в виду твою дочь?

Я чуть со стула не упала:

– Ну а кого же?

Он в задумчивости откусил панини, прожевал и наконец изрек:

– Я ее уже лет десять как не видел.

Мне не хотелось будить в нем тяжелых воспоминаний, но все же я поправила его, сказав, что они виделись на похоронах Мюриель.

– Возможно, – вздохнул Рафаэль. – Я в тот день был сам не свой. И наглотался транквилизаторов.

– Я тоже.

– Но сейчас, кажется, вспоминаю. Она, кажется, была с артистом Симоном Уалеттом?

– Да, но это все в прошлом. Давнем прошлом! Симон был таким эгоистом!

У него искривилось лицо.

– Моя бывшая говорила мне то же самое…

Я смахнула со стола крошки печенья.

Рафаэль продолжал пережевывать кусочек маринованного баклажана.

– Я-то газет не читаю. В них одно вранье, а еще возможность манипулировать массами.

Его губы, вымазанные растительным маслом, зарозовели. Он вытер их столовой салфеткой, и я решила, что о Ребекке пока хватит. Я также спросила его, могу ли я купить у него фото 3, Лакомка , на которой была изображена обезьянка, засунувшая лапу в мешок с лакомствами. В эту минуту раздался телефонный звонок. Пробормотав что-то нечленораздельное в телефонную трубку и поскребя в затылке окольцованным серебром пальцем, Рафаэль завершил разговор, объявив мне, что ему нужно обратно в галерею – там его ждала одна американская пара, проявившая интерес к его творчеству.

– Так что я тебе говорил? Ну, да только на туристов и можно надеяться.

– Как бы твоя мама была бы за тебя рада!

Рафаэль вышел через увитую плющом дверь.

Позднее вечером, когда на тесной кухонке со сломанной вытяжкой мы доедали макароны «а ла путтанеска», наступила очередь Ребекки нахмурить брови.