Марат Валеев - Соседка (сборник)

– Зачем так много клея льешь? – продолжала выговаривать ему Юля. В руке у нее вдруг оказался кусочек ватки. – Эх ты, неумеха! Дай-ка пузырек сюда!

И молодая женщина, такая теплая, живая, желанная, благоухающая свежестью и тонким запахом духов, опустилась коленками рядом с Антоном на газетку и, соприкасаясь с его плечом своим, отчего Антон тут же вспотел, стала понемногу выдавливать клей на ватку и этой ваткой легкими движениями промазывать бумажные полоски.

– Ну, не жди, бери их и клей! – скомандовала она.

Антон поспешно взял одну полоску за край, рывком поднялся с пола и устремился к окну. При этом промазанная клеем бумажка качнулась в воздухе и прилипла к его гимнастерке.

– Боже мой, да ты точно ничего не умеешь! – всплеснула руками Юля. Она поднялась с пола и, осторожно перехватив из забинтованной руки Антона своими наманикюренными пальчиками бумажную полоску, отлепила ее от рукава гимнастерки. Затем, повернувшись к окну, слегка привстала на цыпочки, отчего и без того не длинная ее юбка уехала кверху, максимально обнажая стройные и слегка полноватые ноги, стала старательно приклеивать бумажную ленту с левого верхнего угла, приговаривая при этом:

– Вот так надо, вот так!

Обтянутая серой юбкой упругая попка ее при этом слегка подавалась то вперед, то назад.

Антон окончательно потерял голову и обхватил Юлю сзади под неожиданно мягкой и податливой грудью и прижался к ней всем телом.

Он стоял, содрогаясь и бессвязно шепча в ее пылающее ушко:

– Юля, Юленька, я тебя полюбил с первого взгляда!

А ее рыжие душистые волосы щекотали ему губы, лезли в нос.

– Ого! – сказала Юля. – Какой бойкий! Вот уж не ожидала…

Но тон, каким это было произнесено, подсказывал Антону, что именно этого Юля и ожидала от него. Хотя зачем это ей, неплохо, надо полагать, устроенной, нужно было от безвестного солдата, Антон не понимал, да и не хотел понимать.

Они оба были молоды, а кому еще, как не молодым, совершать безрассудные поступки? Да и, может, ей вовсе несладко было замужем за своим офицером, иначе откуда у нее этот плохо замазанный гримом синяк?

– Погоди, – повернувшись к почти уже сомлевшему Антону и вскользь целуя его, прошептала Юля. – Надо бы закрыться…

– Так нас уже, похоже, заперли! – вспомнил Антон подозрительную возню у двери вышедшей последней соседки Юли.

– Как закрыли? Ключ же мне оставили! – переполошилась Юля.

Она метнулась к столу главбухши, передвинула с места на место какие-то бумаги, заглянула под стол и досадливо прикусила нижнюю губу.

– Галка, не иначе. Вот сучка! Шутить надо мной вздумала! Ну, и что мы теперь делать будем?

– Как что? То, что начали.

Все еще разгоряченный Антон потянулся к Юлии.

– Погоди, – отстранилась от него Юля. – Боюсь, как бы эта дрянь Галка не стукнула моему мужу, что я тут не одна в кабинете…

– А зачем ей это надо? И кто твой муж?

– Ты сказал, что ты из третьей роты?

– Ну, из третьей, – еще ничего не понимая, подтвердил Бельский.

– Вот твой командир, майор Срухов, и есть мой муж… А эта дрянь уже давно неровно дышит к нему.

– Абалде-е-ть! – только и протянул Антон, с новым интересом и некоторой опаской разглядывая Юлю. – Такая молодая, и за этим абреком…. Это он тебе фингал поставил? За ним не заржавеет!

Кабардинец Срухов, и в свои сорок лет остававшийся горбоносым и черноусым красавцем, был если и не легендой их батальона, то притчей во языцех.

Он еще несколько лет назад служил где-то в ракетных войсках. Но из-за буйного норова и неистощимой любви к горькой его турнули в стройбат.

Однако и здесь, имея уже майорские звезды на погонах, дальше ротного Срухов продвинуться не мог. Ему вроде прочили должность заместителя командира части, но на какой-то штабной вечеринке он умудрился смазать по морде самому комбату подполковнику Федину, что навсегда остановило рост его военной карьеры.

Говорили, что от Срухова уже сбежали две жены – он был жутко ревнивый, и чуть что, колотил их почем зря. А теперь, видать, опробовал свои кулаки уже и на третьей жене. И как она, такая молодая и красивая, могла клюнуть на тараканьи усы этого монстра? И где он ее только нашел?

Последний вопрос Антон, сам того не заметив, задал вслух.

– Да ваши офицеры постоянно у нас в Островском околачиваются, – с горечью сказала Юля. Антон уже знал, что Островское было ближайшим от их части райцентром и родиной того самого Островского, что написал хрестоматийную «Грозу» и прочие пьесы про купеческую жизнь.