Марат Валеев: Соседка (сборник)

– Ну и зачем нам такого раненого прислали? – раздосадовано сказала главбухша.

Антон уже обрадовался – сейчас отошлет обратно, да он хоть вернется в роту, почитает – у него под матрасом лежал припрятанный томик Паустовского. Поспать-то уже вряд ли получится, обед на носу.

– Я ему помогу. Все равно есть пока не хочу.

Этот знакомый уже мелодичный голосок прозвучал для Антона одновременно как гром среди ясного неба и как желанная музыка для меломана. В его богатом юношеском воображении, как в калейдоскопе, тут же замелькали картины одна заманчивей и краше другой.

Вот они касаются друг друга сначала кончиками пальцев, потом он заключает рыженькую в свои объятия, и она не особенно этому сопротивляется. Вот их губы медленно и неуклонно сближаются и сливаются в долгом страстном поцелуе.

Вот они торопливо раздевают друг друга, как в заграничном кино до восемнадцати лет, опускаются на расстеленную Антоном газетку…

Антон вдруг почувствовал, как кровь бросилась ему в голову, и не только в голову, поскольку его ушитые солдатские шаровары цвета хаки стали вдруг набухать в причинном месте, и он инстинктивно передвинул кисти рук в это место и слегка надавил, чтобы утихомирить свое не в меру разбушевавшееся воображение.

– Ты? – с удивлением переспросила главбухша рыженькую. – Мало тебе было от твоего обормота, так еще хочешь?

– Я, – упрямо и с вызовом сказала рыженькая.

Все женщины как по команде повернулись и кто с интересом, а кто с осуждением посмотрели на нее. А она сидела за своим столом, потупив глазки и тесно сжав под столом круглые нежно-розовые коленки, на которые Антон то и дело посматривал краем глаза.

Становилось все интереснее и интереснее – выходит, эта Юля накануне схлопотала от кого-то за что-то, и скорее всего, от своего мужа – почти все работницы штаба были офицерскими женами. Так, а чья же жена эта симпатулечка с подбитым глазом, и как ее зовут? И за что ей – в глаз?

– Ладно, Юля, как знаешь, оставайся, – улыбнувшись, разрешила главбухша. – Парню в самом деле надо помочь, иначе он будет торчать здесь целый день. Пошли, девочки. На вот тебе на всякий случай ключ от кабинета, если раньше закончите.

Она положила ключ на край своего стола. И «девочки», недвусмысленно подхихикивая, одна за одной вышли из кабинета. Последней ушла темноволосая соседка Юли и, по-свойски подмигнув Антону, захлопнула за собой дверь. При этом Антону показалось, что затем в замке осторожно провернулся ключ. А следом послышался сдавленный смешок и удаляющийся стук каблуков.

– Ну что, за дело? – сказала Юля, переходя за стол галвбухши (Антон при этом с удовольствием отметил ладность ее фигурки). – Я нарезаю полоски, а ты их тут же промазываешь клеем и наклеиваешь на окно. Ты вообще когда-нибудь занимался такой работой? Да, и как тебя зовут, наконец? Ну что ты молчишь, как истукан?

– Антоном меня зовут, – смущенно сказал Бельский, тут же забыв про дверь. – А вас – Юля, да?

Юля уже уселась за стол своей начальницы и проворно заработала ножницами, с хрустом нарезая бумагу на почти идеально ровные полоски. А Антон снова не в силах был оторвать глаз от ее круглых коленок, светящихся под столом.

Юля, перехватив этот жадный взгляд, улыбнулась уголками полных губ и слегка порозовела.

– Да, меня Юлей зовут. Вот, приступай, – сказала она, положив на края стола первую стопку бумажных полосок. – Да постели сначала на полу газетку… ага, вот эту.

Гулко сглотнув, Антон дрожащей рукой сгреб со стола «Красную Звезду» и бумажные полоски и, неловко опустившись на коленки, постелил газету на деревянный крашеный пол. Затем он разложил перед собой сразу несколько полосок, отвинтил присохший колпачок с пузырька с клеем и стал поливать тонкой струйкой бумажные ленты.

А сам при этом лихорадочно думал, как же ему воспользоваться создавшейся ситуацией, чтобы, наконец, расстаться со своей застарелой невинностью. В роте, как ни послушаешь кого в курилке, у всех пацанов на гражданке было уже по три-четыре женщины. Один Антон, как он сам честно признался, еще ни разу, ни с одной, чем вызывал насмешки сослуживцев. Хотя он и подозревал, что не один он такой в роте. Но сознался-то он один!

– Ой, что ж ты делаешь-то, а?

Антон вздрогнул и обернулся – Юля стояла у него за спиной, слегка склонившись над ним и обволакивая его ароматом своих духов, запаха каких он еще не слышал. Ну, понятно, она жена офицера, который может позволить себе дарить ей хороший парфюм. Кстати, чья же жена Юля? Она совсем еще молодая, а в их части офицеров моложе тридцати лет не было.