Наталья Горская - Власть нулей. Том 1

Несколько женщин пугаются, что мужчины сейчас в самом деле учинят расправу над заносчивым молодым человеком спортивного вида, который прервал их беседу.

– Парень, чего ты влез? Тебя же сейчас убивать будут. Неужели не чувствуешь?

– Я своё мнение высказал! Я не быдло какое-нибудь, чтобы молчать, когда уже невозможно это слушать…

– Ну и много от этого выиграл? Размажут по путям, и никто не догадается, что это не быдло было.

А мужчины уже берут парня за шкирку и хотят вытащить в тамбур. Странное дело, но спортивная форма не помогает ему оказать им достойное сопротивление. Зато это сопротивление оказывают женщины, которые бьют мужиков сумками и требуют отвязаться от симпатичного пассажира, кто-то грозится вызвать милицию. Мужики пьяно гогочут на такую наивность, что сюда пойдёт милиция. Парня спасает только то, что им надо выходить на ближайшей станции.

– За бабами спрятался, сучонок! Качок силиконовый, тьфу! Ну, попадёшься нам ещё, так распишем, что мастера Хохломы ахнут…

Молодой человек и не прочь ввязаться в драку, но женщины не пускают:

– Да молчи ты, дурак! Сиди и не дёргайся! Ведь убьют кроме шуток, болван. Мама же твоя плакать будет. Не жалко маму так огорчать?

– Жалко, – соглашается тот и расстроенно хлопает глазами. – Вы понимаете, я учитель физкультуры, я должен спортивную форму поддерживать. А сейчас я еду в Егоркины Горки, там неплохая школа осталась, даже спортзал есть. И учителя нужны.

– Ой, в нашей дерёвне все нужны: и учителя, и врачи, и инженеры. Это ж не столицы, где свою нужность ещё доказывать надо. Девки, глянтье, какой симпатичный к вам едет на ПээМЖэ… Вы ведь на постоянно, а?

Спрашивают его с надеждой. Подходят бабы с вышеупомянутых Горок лет сорока-пятидесяти:

– Господи, неужели к нам? Точно в Егоркины, не на Волковы? Может, тебе вообще на Ведьмину Гору надо? А то у нас сплошные горы и горки, гляди, не заплутай. Неужели и на наши края счастье внимание обратило? Только куда такого пригожего? Его ж там споят или женят на квашне какой-нибудь. Ага, с пятью детьми от разных сожителей.

– Я женат, девушки. Мне обещали квартиру, тогда и жена приедет.

– Чего ж ты из Питера бежишь?

– А чего там хорошего? Такой же развал, как и везде. Да плюс ко всему жить негде. Прожил с родителями жены в коммуналке пять лет, наслушался, как я «понаехал», такие «хоромы» оккупировал, как прочее быдло в Культурную Столицу ломится.

– Да, в Питере жёстко на своих метрах сидят, зорко блюдут лимит, отгоняют лишних соискателей.

– У меня высшее педагогическое образование, а они мне: быдло да беженец! Сами-то кто? Раньше думал, что в Питере культурные люди живут, особенные, а здесь такие рожи… Тесть целыми днями бухает и о политике трендит. И не понимает ничего в ней, а трендит. Под водочку. Политика для таких и придумана, чтобы была тема под бухло. С завода сократили ещё в прошлом веке, сто раз мог новую работу найти в Ленинграде-городе, не в глухой деревне живёт. Но он сидит на шее у жены и матери, бухает, в телик пялится и о политике рассуждает. О ценах да реформах, о фракциях и платформах – хоть бы смыслил чего в этом!

– Ой, зря ты в область едешь, сынок. Тут ведь публика ещё страшней.

– Нашли чем пугать! Я на границе с Казахстаном жил. Уж страшней, чем там, быть не может…

И они заспорили, где живётся трудней, страшней, опасней, что это и жизнью назвать можно только условно. Наши люди это любят, даже соревнуются, кто больше страха натерпелся, гордятся этим. Но хорошо вот так ехать под чей-то трёп. Хорошо, что сегодня никого не убили, не выкинули из вагона, не покалечили. Дорога под разговоры летит незаметно, даже если поезд опять загоняют на запасные пути, чтобы пропустить другие поезда, которые имеют больше прав пройти первыми. Всё как у людей. Колея одна, а желающих по ней пройти много.

В девятом часу вечера выхожу на своей станции вместе с другими жителями нашего города, приехавшими с работы домой. Погода ухудшилась: усилился ветер и моросит. Дорога уходит от ярко освещённой зоны вокзала во мрак, как хвост дракона с вздыбленной посередине чешуёй из спрессованной грязи, кусков старого асфальта и не растаявшего окончательно после последней оттепели грязного льда.

Вечером по Мировому проспекту начинают шнырять туда-сюда машины: кто-то встречает родственников, кто-то «бомбит». Некоторые пассажиры объединяются в группы по три-четыре человека в зависимости от района жительства и скидываются на одну поездку до дома. Я не рискую ехать по аварийному Мировому, поэтому решительно шагаю в темноту.