Леле Понс - Как выжить в старшей школе

Но до этих пор по ночам я делю комнату со своим четырехлетним кузеном Джонни, он спит на небольшом, но классном матрасе, который выкатывается из-под моей кровати.

Джонни очень милый, но немного меня пугает. Он напоминает мне одного из тех детишек в фильмах ужасов, с которыми по каким-то неведомым причинам предпочитают общаться сверхъестественные, то есть противоестественные существа. Он постоянно настороже, вечно чем-то напуган и смотрит на стены так, словно видит там что-то, незримое для других. Я верю в призраков, так что стоит этому мальчишке впериться в никуда своим сосредоточенным туманным взглядом, как я тут же в очередной раз убеждаюсь, что в нашем доме водятся привидения.

Кстати, я очень сочувствую этим детишкам из фильмов ужасов: никто никогда не воспринимает их всерьез. Могу их понять. Так что когда я возвращаюсь домой после утренней пробежки и вижу на кровати Джонни, который сидит, закрыв руками глаза, мне хочется поверить ему, поверить, что в шкафу кто-то есть.

– Что случилось, Джонни? Что в шкафу?

– Там монстр. У него черные волосы и черное лицо. – Джонни хныкает в подушку, выпучив от страха карие глазенки.

– Ладно, давай проверим. – Я беру бейсбольную биту, чтобы показать ему, что серьезно отношусь к его словам, затем открываю шкаф и заглядываю внутрь. Ничего. Только куча моей обуви и одежды. Да, с порядком я на «вы». – Смотри, там никого нет. Ты в безопасности.

Я поворачиваюсь к нему.

– Я была на твоей стороне, мне правда хотелось тебе поверить и еще больше хотелось, чтобы там действительно оказался монстр, чтобы ты наконец одержал свою маленькую детскую победу и оказался прав. Но прости, ничего не вышло.

Он начинает кричать как резаный и яростно тыкать в меня пальцем.

– За тобой! – орет Джонни. – Он прямо у тебя за спиной!

– Что? Где? – Я резко разворачиваюсь, но вижу лишь накренившийся в сторону ком из одежды и обуви.

– Джонни, ты про это, что ли? Да просто одежда похожа на монстра. Наверное.

– Нет! У него черное лицо и черные волосы! И он снова появляется, когда ты смотришь на меня!

– Джонни… – я снова поворачиваюсь к нему, – ты прикалываешься надо мной? Там нет никакого…

И тут я чувствую, как две склизких руки хватают меня за лодыжки. Я пытаюсь убежать, но уже слишком поздно. Руки тащат меня в шкаф, я изо всех сил стараюсь ухватиться за ковер, да хоть за что-нибудь, но меня волокут в недра дома, все дальше и глубже, в огненные бездны Преисподней.

Да ладно, ладно, шучу. Я разве не говорила, что у меня богатое воображение?

Когда кругом полно детей, это уже само по себе страшно, и без монстров в шкафах. Серьезно, что с ними такое? Им круглосуточно хочется есть, они шумные и норовят забраться на все, что попадается на глаза. Им смешно от всякой чуши, а еще они никогда не устают. Не знаю, как у них так получается, но если их силой не уложить спать, они никогда сами не лягут.

И ничто на свете не придает им столько энергии, как Рождество. НИ-ЧЕ-ГО. Прошлой ночью Джонни, Кайл и Сьюзи до двух часов ждали Санта-Клауса, а сейчас барабанят в мою дверь с воплями: «ПОДАРКИ! ПОДАРКИ! ПОДАРКИ!» Шесть часов утра, мне глубоко плевать на какие-то там подарки. В шесть часов утра я не вылезу из постели, даже если внизу под омелой будет стоять Алексей, покрытый клубникой и сливками, и на нем не будет ничего, кроме шапки эльфа. Хотя, возможно, ради такого я все-таки встану.

В семействе Понс есть две главные рождественские традиции. Про первую я уже вам рассказала – та самая, когда в нелепой одежде стоишь в очереди в торговом центре ради фотосессии с Сантой. Вторая в разы приятнее, и ее я жду с нетерпением. Не знаю, откуда родом ты, читатель, и посчастливилось ли тебе видеть снежное рождественское утро, но снег скорее пойдет в аду, чем у нас в Майами. Ладно, может, я слегка преувеличиваю, учитывая, что никакого ада скорее всего не существует и один раз, тридцать шесть лет назад, снег в Майами все-таки выпадал. Как бы то ни было, в ночь перед Рождеством все члены семьи Понс собираются вокруг обеденного стола и делают цепи из бумажных снежинок, чтобы развесить по дому. И это не восемь-девять снежинок тут и там, а сотни и сотни, и все покрыты блестками, чтобы было больше похоже на волшебный переливающийся на солнце утренний снежок. Мы сидим допоздна, пьем теплый яблочный сидр и делаем ставки, кто уснет первым. И кто бы это ни был, его лицо разрисовывают (все прилично, никаких пенисов), а рисует тот, кто выиграл пари. Тот же, кто не заснет дольше всех, прячет подарки по всему дому, а потом смеется, когда остальные сбиваются с ног, чтобы их отыскать. Да, вот такая необычная традиция.