Михал Русинек - Непотерянный рай

Если бы ее спросили, что означают слова «иной мир», она, пожалуй, не смогла бы объяснить, сказала бы только, что иной мир — значит яркий, ослепительно яркий и все.

Свет фонарей отражался на темной поверхности залива, голубыми и розовыми пучками ложился на парковую аллею, на агавы и пальмы вокруг казино. Пальмы стояли неподвижными шеренгами, и только их огромные листья слегка колыхались, напоминая крылья сказочных птиц. Сквозь зелень пальм просвечивалось казино, а на его фоне чернели уходящие в небо стройные пики кипарисов.

— Как здесь красиво! Сколько света! — Эва от восторга стиснула руку Анджея. — Можно позавидовать тем, кто бывает здесь часто.

Анджей не успел ей ответить, как Якуб пренебрежительно махнул рукой, словно одним движением хотел погасить блеск прожекторов.

— Часто здесь бывают только дельцы. Фестиваль — это их хлеб. Красоты они не чувствуют. Они вообще не знают, что такое красота, и не восхищаться природой сюда приезжают.

— Ты права, Эва, здесь прекрасно. — Анджей пытался маневрировать между Эвой и Якубом. — Но большинство людей, которых мы здесь видим, действительно ничем не интересуются. Они являются на фестиваль из-за моды, со скуки или по делам. Они не похожи на нас, романтиков, ты сама в этом убедишься.

— Вы много видели в жизни, а я нет, только в кино, поэтому не портите мне настроение сразу.

Они поднимались по ступенькам казино. Эва украдкой рассматривала выходящих из автомобилей разодетых дам, изнеженных, холеных щеголих с фарфоровыми лицами.

— Большинство из них похожи на кукол с мертвыми улыбками, — шепнула она Анджею, отдавая ему пальто.

— Ты права, — согласился он, радуясь, что у нее появляется критическое восприятие окружающего и она уже не чувствует себя такой затерянной. Сколько ему стоило труда уговорить Эву надеть вечернее платье, привезенное из Варшавы.

Когда цветные меха спадали с плеч, участницы раута смотрелись куда менее эффектно, и Эва почувствовала себя уверенней. А все зеркала укрепляли ее веру в себя, на фоне мозаики дамских нарядов, розовых мраморных колонн в искрящемся свете канделябров ее лиловое платье очаровывало элегантной простотой. Скромная девичья прическа отличала ее от окружающих и подчеркивала естественное обаяние молодости.

Эва заметила на себе несколько мимолетных, изучающих взглядов, и в эту минуту Анджей шепнул ей на ухо:

— Прекрасно выглядишь. А ты боялась. Нос выше, любимая!

Она была счастлива.

Толпа гостей поднималась вверх. Эва взяла Анджея под руку, и они вошли в банкетный зал.

Гости медленно шествовали из холла в основные банкетные залы, согласно правилам хорошего тона. Якуб посмеивался над светским ритуалом:

— Эва, обратите внимание, перед нами сборище шутов. Сейчас они медлят, но, подойдя к столам… Будут толкаться больше, чем у нас на дипломатических приемах, где тоже полно прихлебателей, всегда готовых поесть за чужой счет.

— Не знаю, я не бывала на таких приемах.

— Здесь вы насмотритесь. Но мы, Анджей, не будем соблюдать все их церемонии, давайте протискиваться вперед. Мне необходимо скорее поймать Альберти, пока его не накачали.

— Он любит выпить? — удивилась Эва.

— Да уж мимо рта не пронесет. А выпив, становится болтлив и любвеобилен. — Якуб выразительно посмотрел на Эву.

Персонал фирмы «О Глобо», которая и давала банкет, приветствовал гостей.

В главном зале стоял немолчный шум. Несколько сот гостей облепили уставленные яствами столы. Лязгали тарелки, столовые приборы, стаканы, то тут, то там раздавались первые взрывы смеха. Они вырывались из уст расфуфыренных новых, угасающих или вообще закатившихся звезд, которые после виски с содовой спешили продемонстрировать свой часто мнимый талант и беззаботное веселье. Куда ни посмотришь — деланные улыбки и гримасы радости на лицах. Каждый участник раута — мужчина или женщина — демонстрировал довольство собой, своим талантом, преуспеяние в делах, успех в обществе, хвастался своей любовницей или высоким покровителем.

Вокруг директоров фестиваля и влиятельных продюсеров вился целый улей секретарш, охраняющих своих работодателей, вельмож королевства поп-музыки.

Якуб тянул Анджея и Эву к ближайшему столу с закусками и говорил:

— Здесь уважаются особи с ярко выраженными чертами завоевателей. Поэтому у каждого такое вызывающее, спесивое выражение лица. Естественно, оно меняется в ту или иную сторону — прямо пропорционально толщине кошелька.