Михал Русинек - Непотерянный рай

— Синьора! Это для вас!

При виде цветов женщина поднялась со стула. Удивленно развела руками, никогда за все двадцать лет работы с ней не случалось ничего подобного.

— Спасибо. — Она покраснела и, желая его отблагодарить, произнесла: — Завтра, синьор, девять пятнадцать, четвертый путь, не третий, не забудьте.

Он уже был далеко и только на ступеньках оглянулся и увидел, что около итальянки стоит еще женщина, видимо приятельница, и обе удивленно смотрят ему вслед. Смотрят вслед такому щедрому иностранцу. Он ускорил шаги. На улицы вползал сумрак. Серели цветные ларьки. Над городом господствовала белизна каменного моста, возвышавшегося как саркофаг над мертвой водой канала.

Началась полоса неудач. Сам виноват. Каким надо быть наивным, чтобы поверить в приезд Эвы. Ведь по-разному ведут себя люди, когда они в разлуке. Он не мог без нее жить, а она, видно, уже охладела. Это только Рената всегда постоянна, его иногда даже раздражала ее преданность с тех самых пор, как они познакомились во время войны. Но «что имеем — не храним, потерявши — плачем». Даже верность, вернее, ее избыток может вызывать тоску. Он последнее время делал все, чтобы убедить Эву в своей преданности. Перекормил, разбаловал заботой, вниманием, ведь так он еще никогда не относился ни к одной женщине.

Обидно… Ничего в Варшаве не случилось, не могло случиться. Билет был заказан, деньги, паспорт приготовлены, виза из посольства получена вовремя, он видел своими глазами. На расстоянии ее чувство, наверное, остывает, если оно вообще было. Скорее всего, он для нее всего лишь развлечение, может быть, она питала к нему симпатию, но ничего серьезного.

«Да, а Альберти? — подумал Анджей. — Она ведь знала, что я буду разговаривать с ним о ее делах, а это ей, кажется, не безразлично. Хотя говорила тогда у себя в комнате…»

Анджей вспомнил ее, полулежащую на тахте, красивую, золотоволосую.

«Я хочу, — Эва всматривалась в него, он чувствовал и сейчас ее взгляд, — чтобы ты мне ничем не помогал, ничего не покупал. Я хочу, чтобы мне не было стыдно перед самой собой. Я хочу, чтобы нас связывало только одно… и чтобы у тебя не было никаких сомнений…»

«Только одно» означало любовь, хотя это слово ими не произносилось. Тогда он пил коньяк, а она только пригубила.

При нем Эва не пила, а когда он уехал? Анджей вдруг представил Якуба, которому Эва явно нравилась. Она-то говорила, что недолюбливает Якуба, но кто разберется в женщинах. Может, подвернулся во время его отсутствия и предложил бог знает что.

Анджей начал вспоминать их совместные встречи. Комплименты Якуба могли быть не только проявлением вежливости. Она наслушалась восторгов о своей красоте, Якуб это умеет: то хвалил волосы, то глаза, то изящные ноги, то обращал внимание на влажные чувственные губы, сыпал комплименты как из рукава, не забывая и о достоинствах души, таланте и интеллекте…

Раньше Анджею казалось, что Якуб делает это только в его присутствии, стремясь скорее польстить Анджею, нежели понравиться Эве.

«Я был наивен, — шептал он, идя многолюдной улицей, никого не замечая, то и дело наталкиваясь на пешеходов, — на самом деле все было иначе… Например, поездка в Кошалин…»

— Ох, извините, синьор, — сказал кто-то насмешливо.

— Извините, извините! — повторил он машинально, но, услыхав английскую речь, поправился: — I am sorry.

На выступление в Кошалин Анджей поехать не смог. Эва полетела с Якубом, а на другой день они только и говорили о большом успехе. Эвы? Нет, Эвы и Якуба…

«Я должен трезво мыслить, не расклеиваться!» — Перейдя мост, он зашел в тратторию на Рио ди Фоска и сел в темном углу.

— Будьте добры, красного вина.

— Бокал или графин?

— Небольшой графин.

Он налил в стакан темное, как густая кровь, вино. Без Эвы не хотел пить даже кофе, а теперь заказал вино. «Был глупым!» — раздраженно подумал Анджей.

Вино щипало язык.

Мысли потекли свободнее. Наверное, все так и было. Она не ангел… Договорилась с Якубом: она хорошо понимает, кто из них больше значит в музыкальных кругах. Во всяком случае, не он со своей профессией художника. Эва наверняка приедет в Канн, но с Якубом. Они придумают какую-нибудь сказочку. Нужна ей Венеция, если б хотела увидеть, была бы здесь, и, может быть, за этим столом.

При нем Эва не пила, но с Якубом? Этот пьяница без рюмки не признает ни одной встречи. Может, они заглянули в этот артистический клуб, где он познакомился с Эвой в тот трагический для нее вечер…