Александр Мелихов - Мои университеты. Сборник рассказов о юности

Мы уже спускались по лестнице, ведущей к турникетам, когда рядом раздался стук каблучков, и кто-то тронул меня за плечо. Я повернулся. Около нас стояла девушка, которой мы отдали билет. Она так же молча взяла мою руку, раскрыла ладонь, вложила туда пятерку и мгновенно умчалась. А мы остались стоять на ступеньках с широко раскрытыми ртами.

– Нет, я так не играю, – растерянно произнес я. – Ты как хочешь, а я остаюсь. Дождусь окончания концерта, найду девицу и познакомлюсь. Тут уже нет выбора.

– Ну… выбор-то всегда есть… – Мишка, как и я, был ошарашен неожиданным поворотом событий. – Знаешь что? Если ты останешься, то это будет походить на… – Мишка на мгновенье задумался.

– На что?

– На плохой роман, вот. И там еще неизвестно, что и как получится, да и удастся ли тебе отыскать в толчее девицу, а тут в руках реальная пятерка. А потому предлагаю отправиться в ближайший магазин, купить пару бутылок честно заработанного портвейна и на Твербуле выпить за здоровье барышни. Думаю, это будет правильный выбор.

– Да? – Я с сомнением взглянул на товарища, но, увидев его уверенное лицо, согласился. – В конце концов, первым делом – самолеты.

– Во! Правильно мыслишь. А то ждать непонятно сколько и чего, иллюзии строить.

Я протянул Мишке руку.

– На пять.

Мишка пожал протянутую руку, похлопал меня по плечу и пропел:

– Держись, геолог, крепись, геолог… Ты солнцу и ветру брат?

– Брат, – бодро ответил я, и мы отправились в магазин за портвейном.

Три плиты в каждой кухне, две стиральные машинки на этаж, весёлые голубые шторки в душах и целые зеркала – да, всё это было в нашем общежитии до того, как там появились студенты.

Что представляет собой настоящая общага? Это маленький кубик города, который никогда не спит. Кто-то просыпается к первой паре, кто-то просыпает ко второй, а кто-то уже возвращается с третьей. И это в течение учебного семестра, когда расписание более-менее стабильно. А вот в сессию общежитие превращается в настоящий улей, гудящий от зубрёжки, курящийся дымом кальянов, наполненный победными возгласами и стонами разочарований. Есть и особый вопль, раздающийся ежевечерне (вернее, еженощно) ровно в 00.00. Вопль этот – священная мантра, последняя надежда, горячая студенческая молитва перед экзаменом. «Халява, приди!» – раздаётся изо всех окон, а десятки рук размахивают раскрытыми зачётками. Ради этого на одном подоконнике, бывает, умещаются всемером. Чтобы не пропустить точное время, сверяют часы с Кремлём и хором осуществляют обратный отсчёт.

– Ян! Полминуты, убирай свои крема с окна! Быстро!

– Не паникуй, сейчас уберу. Ну, давай, залазь. Где моя зачётка?

– Настя! Аккуратней! Ты меня сейчас в окно вытолкнешь вместе с зачёткой!

– Артём, сколько времени? Ты завёл будильник на без десяти секунд?

– Завёл. Ян, ну чего ты носишься, как ураганчик?

– Где моя зачётка?! Ну где моя зачётка?

– А-а-а! Пятнадцать секунд до халявы!

– А Надя с Инной не придут?

– Ян, быстрее! Опоздаешь!

– Блин! Где зачё-о-тка?!!

– Я тебе сказала, убери крема!

Саша пнул какой-то тюбик, и он улетел…

– Десять секунд! Обратный отсчёт!

– Надя, Инна, вы бы ещё позже пришли! Бегом, лезьте!

– Подоконник треснет!

– Кто засунул мою зачётку за батарею? Какой уродец это сделал?! Я его сполосну в своём гневе!

– Ян, лезь!

– Пять!.. Четыре!.. Три!..

– Холодно, блин!

– Два!..

– Надя, не щекочись!

– Один…

– Халява, приди! Халява, приди!!! ХАЛЯВА, ПРИДИ!!!

…

– Всё, я без голоса. Ян, иди ищи свой крем.

«Халява» будит окрестных жителей и заряжает бодростью на ночные учебные бдения. Не зря говорят, что супергерой Человек-студент за январь (то бишь сессию) совершает столько подвигов, сколько должен был совершить за сентябрь, октябрь, ноябрь и декабрь (то бишь весь первый семестр).

В разгар января выйти в коридор после полуночи и встретить там кучу серых от страха и недосыпа физиономий – дело обычное. Кто-то наперевес с чайником бредёт за водой, кто-то, монотонно вышагивая, твердит списанные билеты, а кто-то выбирается в холл нарезать готовые шпоры. Шпоры, кстати, – это отдельная песня. Наиболее популярным видом остаются крошечные бумажные квадратики, курс которых в ночь перед экзаменом подскакивает почти так же, как и евро.

Под утро квадратики рассовываются по рукавам, прячутся за воротник, кладутся под манжеты, браслеты, часы… Ноу-хау – синтез ручного труда и современных технологий. Шпаргалки пишутся от руки, затем сканируются, уменьшаются в несколько раз, распечатываются и попадают в оборот. Отсюда напрямую вытекает зависимость от принтеров и сканеров, которых в общежитии не так-то много, и поломка даже одного из них влечёт тяжкие последствия.