Татьяна Булатова - На фиг нужен!

– А ты на мою можешь заходить, – томно улыбнулась Скворцову жена и заскользила крохотной ножкой по его брючине. От неожиданности Олега даже передернуло, и это вызвало ужесточение требований со стороны Оксаны: – Наш развод для окружающих – тайна за семью печатями, это раз. Евка должна видеть тебя несколько раз в неделю, это два. Причем не на пять минут – вещи забрать, а по-настоящему – до утра. И наконец, три. Я – женщина и искать сексуального партнера на сайтах мне не к лицу, поэтому иногда тебе придется исполнять свой супружеский долг, невзирая на то что ты ко мне ничего не испытываешь.

– И как часто? – скривился Скворцов, даже не скрывая собственного неудовольствия.

– Ну а это уж как получится, – смилостивилась жена и отпустила Олега на все четыре стороны с твердым намерением выжать из того все, что только можно, пока позволяют обстоятельства.

– И как же? – растерялась посвященная в супружеский договор Аэлита и расплакалась.

– Я-то думал, ты обрадуешься, – удивился материнской реакции Скворцов, ибо еще какое-то время назад она всерьез предлагала ему завести любовницу и даже подсовывала телефоны знакомых знакомиц для того, чтобы как-то разнообразить досуг своего сына. Теперь же, насмотревшись по телевизору разнообразных передач под интригующими названиями «Честный разговор», «Тайная жизнь звезд» и так далее, Аэлита даже стала подозревать Олега в небанальных грехах, например содомии. И чтобы удостовериться в собственной правоте, начала следить за сыном. Она то приглядывала за ним в армейский бинокль, скользя взглядом по светящимся окнам, то внезапно вторгалась к нему в квартиру с надеждой обнаружить там нечто, что подтвердило бы ее подозрения, но все ее усилия были тщетны – жил Олег бобылем, в дом не водил ни друзей, ни женщин, спиртным не злоупотреблял и вообще неизвестно, чем был занят вечерами.

– Ты сойдешь с ума, – посулила ему Аэлита, увидев на диване сына книгу со странным названием «Как почистить свой сосуд кармы?». – Или тебя завербуют в секту. Какую-нибудь Аум Синрикё, – блеснула своими познаниями Аэлита Федоровна и приняла решение – спасти сына от надвигающегося разорения.

– Обязательно, – проворчал Олег и посмотрел на мать столь выразительно, что той не осталось ничего другого, как предложить самое простое решение выхода из кризиса:

– А хочешь, я тебе драники сделаю?

– С чего бы это вдруг?

– Плохо выглядишь, – обронила, не оборачиваясь, Аэлита и по-хозяйски направилась на кухню, откуда была выдворена через пять минут.

– Здесь я хозяин, – напомнил матери Олег и с раздражением отнял у нее недочищенную картофелину. – И я не голоден.

– А по-моему, очень даже голоден, – с какой-то странной интонацией сказала Аэлита и ушла не прощаясь.

«Обиделась» – так объяснил себе ее уход Скворцов и оказался не прав.

В сердце его матери не было места обиде, зато беспокойство укоренилось в нем основательно. Но об этом Олег не догадывался и по-прежнему считал Аэлиту женщиной недалекой, не способной на сильные чувства и тонкие переживания. Да, действительно, природа не наделила его мать каким-то недюжинным умом, но зато с лихвой одарила сильнейшей интуицией, которая в сочетании с житейской хитростью и элементарным расчетом всегда позволяла ей добиваться желаемого. Например, Аэлита категорически не желала мириться с одиночеством сына, потому что считала такое положение дел противоестественным. Любой мужчина, уверяла она, должен быть при женщине, и не важно, жена она ему или любовница. А у этого упрямца нет ни первого, ни второго, и поделать с этим ничего нельзя, потому что Олег глуп и совершенно не знает жизни. Он думает, что ему не везет с женщинами, а на самом деле – просто не понимает, как правильно выбрать. А ведь это целая наука, о которой, кстати, лично она имеет подлинное представление и вполне могла бы стать куратором, но разве в своем отечестве есть пророки?

Парадоксальное взаимодействие, с одной стороны, «сил необъятных», с другой – абсолютной беспомощности лишило Аэлиту покоя. Она томилась в бездействии и чувствовала себя в полной изоляции: обсуждать дела сына с близкими родственниками и немногочисленными подругами, а прежде – завистницами, казалось ей делом неблагодарным, просто невозможным. Тут-то Аэлита и вспомнила про Яну и позвонила той с призывом о помощи.

– Поговори с ним, Яночка, – заворковала Аэлита Федоровна, слепая интуиция которой в очередной раз подвела к судьбоносному выбору собеседника.