Татьяна Булатова - На фиг нужен!

– Это неправильно, – предостерегала ее подруга и с грустью наблюдала за тем, с каким остервенением принимала Яна вину на себя и, словно юродивая, была готова нести добровольно надетые вериги по жизни.

– Может быть, дальше станет легче, – не переставала надеяться Яна, но легче не становилось. Наоборот, тоска основательно поселилась в ее доме на правах постоянного жильца, чуть ли не главного квартиросъемщика.

– Ты никогда ничего не хочешь, – упрекал ее муж. – Куда бы нас ни пригласили, складывается впечатление, что ты отбываешь повинность и мучаешься рядом с людьми.

– Что тебя не устраивает, Владимиров? – лениво огрызалась Яна и, думая о том, как же с этим справляется Олег, приводила в свою защиту неоспоримые доводы: – У тебя рубашки выглажены? Обед сварен? В доме порядок?.. Чего тебе не хватает?

– Внимания, – емко выражал суть претензии супруг и вопросительно смотрел на жену: «Мол, что скажешь?»

– Фигня все это! – не раздумывая, набрасывалась на него Яна и чеканно проговаривала: – Я – хорошая мать. И не самая плохая жена. А то, что у меня, как и у любой женщины, могут быть не самые лучшие дни в жизни, так это абсолютно естественно.

– По моим ощущениям, «не лучшие дни» в твоей жизни приобрели хронический характер. А может быть, это называется очень просто? Разлюбила? Охладела?

– Устала, – снижала обороты Яна и буквально прикусывала язык, чтобы не выпалить: «И не любила, и не желала, и не хочу…»

Это «не хочу» в придачу с «голова болит», «плохо себя чувствую» звенело у Владимирова в ушах постоянно, вплоть до того, что он вообще начал подозревать жену в патологической холодности и по неграмотности связывал это с ранним климаксом.

– Когда он наступает? Не около сорока?

– У кого как… – уходила от ответа Яна, попутно размышляя над тем, а не упростить ли себе жизнь, подыграв мужу.

– Уходят лучшие годы жизни, – все время попрекал жену Владимиров, и чувство вины в Яне становилось все сильнее. – Объясни мне, в чем смысл нашего брака? Мы не спим вместе, я постоянно испытываю дефицит заботы и тепла. И это при том, что многие люди моего возраста заводят новые семьи, рожают детей…

– Ты не захотел ребенка, – тут же напомнила супругу Яна, но тот этого укола словно не заметил. Тогда Яна обеспокоилась и вернулась в их спальню, рассудив, что раз спрашивает, значит, всерьез раздумывает над сменой жизненных ориентиров. Как это ни странно, но она патологически боялась развода, хотя никаких показательных примеров перед нею отродясь не бывало: ее уже пожилые родители жили в браке долго и счастливо. И ведь Яна, помнится, тоже так собиралась и считала Владимирова для этого вполне подходящей кандидатурой: порядочный, спокойный, ответственный, чем не вариант? И вот теперь у этого варианта в голове определенно вызревала мысль о расставании, да еще и с такой скоростью!

Временами Яна пыталась представить, что произойдет, если развод состоится? И взвесив все за и против, снова и снова убеждалась в том, что ее беспокоит не столько гипотетическое безденежье, размен квартиры, сколько реакция окружающих. «Я – социальное существо», – объясняла она себе собственную трусость и ссылалась на то, что не хочет разочаровывать ни родителей, ни сына. Тот факт, что в стремлении избежать осуждения она невольно заедает жизнь собственного супруга, Яна игнорировала. Гораздо важнее для нее были внешние благополучие и респектабельность.

Совсем по-другому на эту же ситуацию смотрел загнанный в угол Скворцов, открыто заявивший жене, что «не любит» и «не хочет» и вообще не видит смысла в их взаимодействии, которого, добавил он, «как такового, в сущности, нет».

– И что ты предлагаешь? – полюбопытствовала жена, не питавшая никаких иллюзий на предмет чувств, лежащих в основе их брака.

– Жить отдельно. – Олег многого не требовал.

– Живи, – разрешила ему жена, но от развода отказалась, сославшись все на тот же эфемерный социальный статус, согласно которому женщина к сорока годам обязательно должна быть замужем. – К тому же, – добавила она, – я не для того выходила за тебя, чтобы сейчас взять и отдать тебя другой бабе.

– Ни о какой бабе не идет речь, – поморщился Скворцов и предложил Оксане откупные: квартиру в Братске, денежное содержание и полное обеспечение Евки. – Согласна?

– В обмен на штамп в паспорте? – тут же конкретизировала жена и озадачилась тем, как мгновенно улучшить свое материальное положение.

– Дался тебе этот штамп в паспорте! – искренне изумился Олег и сформулировал свои требования: – Штамп в паспорте можешь оставить себе. Мы просто живем в разных квартирах: ты – в Братске, я – в Ревельске. Только и всего, все остальное останется без изменений. Просто я должен быть уверен, что на мою территорию ты ни ногой.