Герберт Айзенрайх - Голубой чертополох романтизма

Позже, когда он снова отворил окно, улица была пуста. Он взглянул на часы и сразу же забыл об этом; собственно, даже и не важно, который теперь час. Важно, что у него есть работа. Мужчина, который должен выполнять свою работу, думал он, никогда не поддастся искушению наделать глупостей, чтобы после стоять вот так, на глазах у всех, жалким, ограбленным и нагим. Работа, думал он, для мужчины и мать, и возлюбленная, и родной дом, и привычное платье. Он должен ею довольствоваться.

Когда он снова повернулся к письменному столу, стенографистка уже была в комнате; она прошла через верхний вход и даже успела побывать на телетайпе; она помахала ему пачкой бумаг — свежий материал. Потом положила бумаги перед ним на стол, и пальцы его проворно и слегка небрежно забегали по листкам, отделяя их друг от друга. Из дома напротив снова донесся храп.

— Вы совсем не спали? — спросила стенографистка.

— Нет.

— Совсем-совсем нет?

— Совсем-совсем.

Он подвинул стул к письменному столу, стенографистка тоже уселась на свое место. На коленях у нее лежали клубки шерсти и уже почти готовая спинка пуловера, который она вязала в перерывах между диктовками. Должно быть, для друга вяжет, подумал он и попытался представить себе, как выглядит этот человек и каких ласк она от него ждет; а еще подумал, что, вполне возможно, человек этот вовсе не тот, кто нужен ей, этой женщине. Она перестала вязать и теперь вопросительно глядела на него, поэтому он сказал:

— Пока что ничего интересного.

Она повертела клубок, потом подняла голову и проговорила:

— Я ведь тоже почти не спала. — Она не была уверена, слушает ли он ее, но продолжала, чуть запинаясь: — Вы только представьте себе, я как раз собиралась заснуть, а может, уже немножко и поспала, никогда ведь не знаешь этого точно, и тут наверху над нами кто-то начал трезвонить в дверь — трезвонит и трезвонит не переставая. Там живет мужчина, вот уже больше года он встречается с одной женщиной, но что-то у них там не ладится, хотя он всегда очень хорошо к ней относился, да и она к нему тоже, но что-то у них не получилось, и вот этот мужчина решил убить себя.

— Себя или ее? — переспросил он.

— Себя, конечно, себя. Она-то ведь и не живет у него больше. Пожила неделю-другую, а потом снова исчезла. Я частенько видела их вместе, у нас в доме и в кафе на той стороне.

Она быстро махнула рукой в сторону проходного двора.

Значит, «У Эльзы», подумал он. И она тоже. Видно, все, кто живет поблизости, ходят только туда. И он спросил у стенографистки:

— А вы тоже часто там бываете?

— Нет, не часто, — ответила она. — Только когда оставляю ребенка у родителей, обычно на выходные, вот тогда в субботу я отправляюсь к «Эльзе». Там в самом деле очень уютно.

— Да, конечно, — сказал он и тут же разозлился на себя за то, что солгал.

Потом ему пришло в голову, что вот ребенок-то у нее есть, а мужа и в помине нет; впрочем, он с радостью вообще сменил бы тему разговора, но она принялась рассказывать дальше:

— Так вот, в дверь позвонили, это была как раз она, та женщина; она крикнула ему что-то, и через несколько минут он спустился вниз по лестнице, а через час опять вернулся, но без нее. Я все слышала, потому что после первого звонка так больше и не заснула; вообще-то дело не во мне, я не могла заснуть, потому что ребенок не засыпал, вот почему я все слышала. В конце концов я все-таки уснула, но тут началась ужасная суматоха из-за того, что он хотел себя убить. Он выдернул газовый шланг, а соседка по этажу почувствовала запах газа. Надо вам сказать, дом наш довольно старый, а после бомбежек от него и вовсе ничего почти не осталось, так вот, между его кухней и квартирой этой женщины…

— Какой женщины? — переспросил он, а взгляд его между тем скользил по сообщениям, разложенным теперь по порядку.

— Той, что живет с ним рядом. Она не может спать из-за своего ревматизма, — принялась объяснять стенографистка, и лицо ее скривилось, как от боли. Но тут же она хихикнула: — Правда, другая соседка говорит, что никакой это не ревматизм, а просто-напросто клопы. Хотя, — она снова стала серьезной, — она и днем ходит вся скрюченная, так что, наверное, все-таки ревматизм. Ну вот, между ее квартирой и его кухней только фанерная перегородка, правда заклеенная обоями, но все равно фанерная, вот эта женщина и почувствовала запах.

— А что мужчина?

— Его увезла «скорая помощь». Но для этого им пришлось сперва взломать дверь. Шуму было — ужас! Из-за этого я и не спала почти совсем.