Александр Феденко - Частная жизнь мертвых людей (сборник)

Варвара Тихоновна, не прерывая неприличного времяпрепровождения с Иваном Дырочкиным и Варфоломеем Меняй-Копыто, объявила траур и заставила их надеть черные носки.

С казни Глеба Макарыча началась новая кампания – и в рядах белых недобитков, и среди красных пассионариев многие были заподозрены как тайные последователи германского нацизма и соучастники преступлений против человечества. К счастью оказалось, что фашистов нетрудно вычислять с помощью штангенциркуля и формулы, придуманной сметливым Степаном Говорухой.

Архивы личных дел и секретных донесений пухли на глазах. Запасы бельевых веревок стремительно таяли. Двор был увешен покачивающимися телами попавших под многочисленные трибуналы. Ветер осторожно пробирался меж них, но каждый раз кого-то неловко тревожил, метался в сторону, налетал на другого повешенного, в панике уносился прочь, и весь двор приходил в дикое скрипучее оживление.

На пятый день продуктовые запасы всех воюющих сторон иссякли, и оставшиеся в живых пассионарии всех цветов объявили сбор добровольной помощи от населения. Опасливо оглядываясь, они обходили опустевший дом с топорами наперевес, принюхивались – не донесется ли откуда сладкий запах картофельной шелухи, прислушивались – не раздастся ли хруст окаменевшей хлебной корки. Но все было съедено, поэтому редких обывателей заставляли целовать один из портретов, с которыми ходили все пассионарии в поисках добровольной помощи. Обыватели целовали, сплевывали и затаивались в ожидании следующей неминуемой делегации.

Степан Говоруха выдумал мастерить капканы и полностью захватил черный рынок мышиного и крысиного мяса. Он рассчитывал сделать сверхъестественные барыши на котах, выдавая их тушки за крольчатину, но коты в капканы не попадались. Сквернее того – они съедали попавшихся грызунов, тонко распознав все преимущества воцарившегося в доме произвола, и, беспринципно игнорируя в своем передвижении сложившееся разделение территорий, предавались вездесущему коллаборационизму, понимая его по-своему.

Не меньшую отзывчивость к вызовам времени, чем Говоруха и коты, демонстрировал Гермидонт. Он выдрал еще два куска кабеля, чем решительно обесточил весь второй подъезд, занятый французскими недобитками со времен Отечественной войны восемьсот двенадцатого года, и соорудил хитроумные электрические силки. Воробьи, голуби, галки и вороны, лишенные учения о законе Ома, шлепались на землю, пораженные новым знанием.

Спрос на дичь оказался выше, чем на крысятину, и Говоруха строчил доносы о вреде электричества для пищеварения, о невероятных диетических свойствах крысиного мяса и его богатстве витаминами, наконец, о духовном превосходстве крыс над голубями и о передаче этой духовности кулинарным путем.

Неизвестно, чем бы закончилось противостояние двух технических гениев, если бы не «Декрет о пропитании в условиях военного времени», утвердивший законность каннибализма и позволивший соперникам пересмотреть взгляды на свое и чужое человеческое предназначение, увидеть ближнего в новом свете или, как говорили некоторые, под иным соусом.

Воспользовавшись внутренними противоречиями в штабе белых, Варвара Тихоновна женской хитростью подговорила Варфоломея Меняй-Копыто умертвить в пищеварительных целях толстощекого Ивана Дырочкина. Обгладывая мосол, Варвара Тихоновна запечалилась и ткнула этим мослом в голову Меняй-Копыто, который в тот момент налегал на ребрышки. Да так убедительно ткнула, что унтер-офицер перестал есть и помер. Трехкратная вдова тут же устроила поминки по всем своим мужьям, сполна отдавшись беспросветной бабьей тоске.

Через неделю смуты количество противоборствующих партий превысило численность оставшегося в живых населения, и, временно наступив на горло идеологической чистоте, дом провел единую линию фронта по седьмому этажу – нижние объединились против верхних.

Осада длилась три дня и три ночи. Нижние, просчитав стратегическое превосходство выбранной позиции, принялись выкуривать верхних. Они запалили мебель в опустевших квартирах, лишив противника возможности дышать чистым воздухом, столь необходимым для торжества всякого разумного мышления.

Верхние ответили перебитыми трубами горячего водопровода. Потоки кипятка хлынули вниз, гася огонь и застилая надежды нижних на скорую победу пышными клубами пара. Дом стал походить на большую общественную баню, мыться и париться в которой затруднительно из-за льющегося с потолка кипятка.