Карл-Йоганн Вальгрен - Живописец теней

– Говорят, его отравили, – сказал Иоаким, успешно избегая проницательного взгляда Эрлинга Момсена – тот, по-видимому, пытался заглянуть в мусорный контейнер его души. – Отравили диоксином. Скорее всего, исполнителем был похожий на Карелина русский из КГБ – ему было поручено убрать Ющенко, чтобы победил ставленник Москвы – Виктор «the bad guy» Янукович. Это все из-за нефти. Колоссальное количество нефти.

– Должен сказать, я не понимаю, о чем ты… Давай-ка прокрутим ленту немного назад, чтобы не потерять нить. Значит, так… ты не хочешь себя связывать, но все же рисуешь себе чуть не открыточную идиллию: Сесилия и ты, счастливая пара… ты даже что-то о детях говорил…

Неужели он и в самом деле говорил о детях? Дети? Счастье? Бог знает, какой бред может налипнуть на сознание, если сидишь слишком долго наедине с Эрлингом. Оставалось еще четверть часа тейлористски [54]отмеренного времени сеанса психотерапии (семьсот крон за сорок пять минут), после чего он может двинуться прямо к офису Сесилии Хаммар и начать… да что там, другого слова не подыщешь: начать за ней слежку. В кризисной ситуации на правила хорошего тона можно и наплевать. В конце концов, у него же просто нет возможности с ней встретиться! Она без всяких объяснений вдруг сделалась недоступной – не брала трубку, не отвечала на мейлы, а когда он попытался дозвониться к ней на работу (шикарно обставленная редакция в Васастане), телефонистка вежливо сказала, что Сесилия Хаммар на важном совещании.

– К тому же совещание продолжится не меньше часа, и таких совещаний от двенадцати до пятнадцати штук ежедневно, в конторе и в городе, причем одновременно, – не удержался он от язвительного комментария в последний раз, – плюс обычная работа с девяти до пяти. Вы, должно быть, ввели хронологию Стивена Хокинга [55]в неизвестном мне измерении… или, может быть, мы вообще живем на разных планетах?

– Очень сожалею, – сказала бессердечная телефонистка, – но не знаю, чем могу вам помочь. Попробуйте связаться с ней по прямому телефону.

Что он и сделал, но на дисплее ее рабочего телефона наверняка высвечивались номера звонивших, причем подозрительные звонки сопровождались ядовитым подмигиванием, и она поднимала трубку, только когда была уверена, что звонят по делу: Иоаким в этом убедился, набирая номер с чужих мобильников и из вестибюлей нескольких гостиниц – безрезультатно. Она ввела одностороннее радиомолчание. И с каждой новой попыткой поговорить с Сесилией он все более и более выходил из себя. Он даже решил подкараулить ее у конторы – а почему нет? Она же бросила его на произвол судьбы, а такие решительные действия предполагали не менее решительный ответ.

– О чем ты думаешь, Иоаким?

– Карелин. Или Сергей. Его так зовут, как выяснилось, – Сергей. Я кое-что разузнал – у нее роман с этим типом. Это тревожная новость. Я за него боюсь.

– Теперь я тебя совсем не понимаю.

По правде, Иоаким и сам себя не понимал. Но информация, раздобытая не особо честными путями, подтверждала его опасения.

– Карелин – это моя кличка в последнем романе Сесилии, – вздохнул он, рассеянно скользя взглядом по четырем маленьким картинам, висевшим за спиной у Эрлинга. – Я вчера вел себя не особенно красиво… мне бы не хотелось об этом говорить.

Картины ничего ему не говорили, кроме совсем маленького полотна, изображающего лисье семейство в гостиной. Картина была подписана «Эрнст Бильгрен». Неужели Эрлинг разбогател и стал интересоваться искусством? Довольно любопытный вопрос!

– А сегодня вечером я собираюсь за ней следить. Посмотрю, куда она пойдет после работы. Узнаю, где они встречаются. Попытаюсь подслушать, о чем говорят. Чем занимаются… Нет, конечно, ничего этого я делать не буду. Это немыслимо. Ни за что!

C Нарвавеген с ее образцово вымытыми тротуарами доносился веселый лай карликовых пуделей, гуляющих с до абсурда состоятельными дамами. Эстермальм – terra incognita для людей с интеллектуальными запросами вроде Иоакима. Но кто его знает, может быть, репутация скучного района и преувеличена. На самом деле здесь живут настоящие оригиналы, решил он и тут же нарушил золотое правило, гласящее, что во время психотерапевтического сеанса пациент должен сидеть совершенно спокойно. Вместо этого он встал и подошел к маленькому лисьему семейству Эрнста Бильгрена. Богатство порождает безделье, безделье, в свою очередь, порождает скуку, а скука – декаданс. Эстермальм в Стокгольме… где еще в этой продолговатой стране люди красят своих пуделей в антично-розовый цвет и отводят к маникюрше, а сами в ожидании выхлюпывают устрицу за устрицей в местном ресторанчике?