Карл-Йоганн Вальгрен - Живописец теней

– Вы бегали сами по себе, – улыбнулся интендант. – Виктор работал целый месяц по десять – двенадцать часов в день, и за все время я ни разу не слышал, чтобы вы жаловались. Помню, я как-то застал вас за столом вахтера с мелками и альбомом для рисования – вы утверждали, что тоже реставрируете картины!

Хольмстрём снова улыбнулся. Он был примерно ровесником Виктора, может быть, чуть помоложе. Незаметный слуховой аппарат… Вся жестикуляция и манера говорить выдавали в нем человека, привыкшего распоряжаться, – уверенного, располагающего, не терпящего возражений.

– Мы рано стали самостоятельными, – сказал Иоаким. У него снова подступил к горлу комок. – А кстати, как вы познакомились с отцом?

– Мы встретились в пятидесятые годы. Он реставрировал плафон Эренштраля в Рыцарском замке. Какая была работа! Потом был государственный заказ – привести в порядок коллекцию в замке Стрёмхольм. Многие полотна были в жутком состоянии. Потрескался грунт, красочный слой деформирован… в начале прошлого века реставраторы явно схалтурили. Ваш отец сотворил чудо. Восстановил утраченные детали. Изобрел совершенно новую технику ретуши. Мы не хотели упустить такой талант и предложили ему работу в музее. Он отказался. Сказал, что будет помогать – но только как фрилансер. Он работал для нас чуть не до конца семидесятых, хотя жил в Фалькенберге.

– А нашу мать вы когда-нибудь видели?

– Нет… – Хольмстрём посмотрел на него странным взглядом. – Виктор был довольно скрытен. Личную жизнь он на работу не брал – оставлял дома.

– Они встретились на выставке в Стокгольме. Во всяком случае, отец так говорил. Она была из очень состоятельной семьи.

– Я слышал о ней, но наши пути никогда не пересекались.

Рядом один из гостей что-то писал в книге соболезнований. Иоаким скосил глаза. «Скоро увидимся, Виктор». Он позавидовал такой невинной вере в жизнь после смерти.

– Смерть никогда не упускает случая прийти неожиданно, – сказал музейный интендант. – Даже если думаешь, что ты к ней подготовился, она все равно приходит неожиданно. В прошлом году умерла моя жена. Мы прожили сорок шесть лет. У нее была хроническая почечная недостаточность с восемьдесят третьего года. Последние десять лет она умирала… поистине марафонская смерть, если вы понимаете, что я хочу сказать. Казалось бы, я должен был привыкнуть к этой мысли – та, кого я люблю и кто мне так близок, в один прекрасный день меня покинет. И постоянное напоминание – отвратительное жужжание диализной установки дважды в неделю… Но конца все равно не ждешь. Словно натыкаешься на невидимую стену… и… какая это боль!

– Отцу исполнилось бы восемьдесят четыре, – сказал Иоаким. – В этом возрасте люди либо умирают, либо впадают в детство. А он до самого конца был настолько бодр, что я думал, он будет жить вечно. Когда вы его видели в последний раз?

– Двадцать лет назад. На каком то официальном ужине, не помню, по какому поводу. Я очень благодарен, что вы поместили извещение в центральных газетах, а то бы у меня не было возможности попрощаться с Виктором. Непревзойденный профессионал.

– Я все время спрашиваю себя… – сказал Иоаким. – Странно, но раньше я об этом не думал: почему он переехал в Фалькенберг? Он появился в Стокгольме сразу после войны, сделал себе имя, нашел жилье, источник доходов. Он даже умудрился найти друзей, а вы понимаете, как это трудно в маленькой северной стране, где люди стараются держаться друг от друга на расстоянии – в благой вере, что это наилучший способ общения с согражданами. В Стокгольме он главным образом и работал, во всяком случае зарабатывал… И вдруг в шестидесятые годы все бросает… все, что с таким трудом построил. И переезжает сюда, в Фалькенберг.

– Может быть, у него здесь были друзья?

– Мне об этом ничего неизвестно. Я надеялся, что вы или кто-то другой даст мне ответ на этот вопрос. Его самого я спросить не успел…

Интендант музея поправил слуховой аппарат, сидевший у него за ухом, как таинственное насекомое из научно-фантастического фильма.

– Мы с Виктором встречались на профессиональной почве, – дипломатично сказал он. – В личном плане… разве что ужинали вместе пару раз… иногда играли партию в шахматы. Но я слышал, у него в Стокгольме были какие-то проблемы.

– Это что-то новое. Какие проблемы?

– Он старался помочь какой-то художнице выбраться из сложной жизненной ситуации. Кажется, он считал, что для нее будет лучше, если он уйдет с арены.