Валерий Хайрюзов - Точка возврата

— Мы тут посовещались и решили дать дорогу молодым. Так сказать, поработать на перспективу. Кроме того, у отдела кадров к вам появились некоторые вопросы. Про вашу позицию во время октябрьских событий говорить не будем. Всем участникам тех событий была амнистия. Но у вас в трудовой есть запись: работа в газете, которая прекратила свое существование вскоре после вашего оформления на работу. Непонятно, где и чем вы занимались?

— Чем занимаются корреспонденты, тем и занимался, — пожал плечами Николай, разглядывая широкое лицо режиссера и то, как он, поджав нижнюю губу, точно кот лапкой, приглаживает свои короткие рыжеватые усы. — К тому же, когда меня брали на прежнюю работу, подобных вопросов не возникало.

— А сейчас возникли. И я ничего сделать для вас не могу. Я понимаю, возраст. Но зато есть возможность заняться творчеством.

— Чего же вы мне голову морочите, — буркнул Николай. — Скажите сразу, я ведь не мальчик — пойму.

— Вы мне облегчили задачу, — сказал Гавриленко. — Вы уже далеко не молодой человек и должны понять, что здесь не приют для списанных пилотов и депутатов. Пишите корреспонденции, мы их будем читать.

Что ж, в данном случае роли их поменялись, и хозяином положения был режиссер. А он-то знал законы жанра: никогда не бери того, от кого когда-то был зависим. Выходя из кабинета режиссера, Николай позавидовал Лолите Цой. На этой ярмарке тележурналистка имела гораздо большую цену, чем все бывшие народные депутаты, вместе взятые. Кроме симпатичной мордашки, у нее было еще одно несомненное достоинство: она представляла солидный московский телеканал. А перед такими все без исключения депутаты делают стойку. Особенно перед выборами.

«Хорошо, что отказал, — утешая себя и прилаживаясь к возможным новым непредвиденным обстоятельствам, подумал Николай. — Работать с таким — себе дороже. Все в жизни условно. Сегодня режиссер сказал ему „до свидания“, завтра подобное скажут ему. Было бы неплохо прийти к нему, скажем, от канала НТВ. Вот бы он заплясал».

Приехав домой после встречи с режиссером, Николай увидел поджидавших его подростков. Настроение было не ахти, но он переоделся и пошел с ними в собачий парк. Это было все равно лучше, чем смотреть в телевизор и про себя продолжать ругаться и возражать мелькающим на экране политикам и режиссерам, которые угробили страну. На этот раз в их тесную и сыгранную команду влились новички, гуляющие по парку мать с сыном. Николай уже не в первый раз видел их вместе. Более того, лицо ее было ему знакомо, и он думал, что, возможно, встречал ее в соседнем подъезде, когда собирал подписи под требованием не рыть во дворе котлован под гараж. Молоденькая и, как это принято говорить, продвинутая мамаша приезжала в парк на иномарке. Оставив машину на площадке, доставала ракетки и пыталась обучить сына игре в бадминтон. Их можно было принять за брата с сестрой: почти одного роста, светловолосые, в одинаковых спортивных костюмах. Она старалась быть веселой и энергичной, мальчишка же вяло отмахивался ракеткой, то и дело останавливался и смотрел, как рядом азартно гоняют мяч сверстники. Мамаша одергивала его, он, кривя рот, вяло огрызался, вся его тоненькая нескладная фигурка выражала протест, и чем-то в этот момент он напоминал вывезенного для дрессировок добермана.

— Антон, сосредоточься! Не бросайся на волан раньше времени, — усталым и загнанным голосом повторяла она. — В последний момент он парашютирует, и его можно спокойно достать. Кому я сказала, не верти головой!

В ответ Антон тоненько, по-щенячьи взвизгивал и, швырнув ракетку, демонстративно уходил к машине. Мальчишку Николай понимал, а вот молоденькую мамашу ему было жаль. В один из моментов, когда мяч улетел в сторону иномарки, Порогов попросил мальчишку вернуть его на площадку. Антон сделал это с превеликой охотой, схватил мяч руками и, подбросив его перед собой ногой, так как это делают вратари, довольно точно вернул мяч на площадку.

— О, да ты прямо как Филимонов, — похвалил его Николай. — Если хочешь, давай присоединяйся. Классные вратари нам нужны.

Глаза у мальчишки радостно сверкнули, он оглянулся на мамашу. Его состояние Порогов угадал точно: конечно же ему хотелось составить им компанию, но он не хотел обидеть мать.

— Вот что, давайте и вы присоединяйтесь к нам, — предложил Николай мамаше. — Чего вам стоять. Футбол вырабатывает коллективное чувство. Если согласны, то сделаем так: в одной команде будут взрослые и девчонки, а в другой — одни мальчишки.