Валерий Хайрюзов - Точка возврата

— Добрые духи — тенгри, так называют их буряты, пасут у самой вершины Мунку-Сардыка на сочных альпийских лугах криворогих, заросших шерстью сарлыков, поскольку там нет слепней, оводов и прочего таежного гнуса. Из длинной шелковистой шерсти сарлычьих хвостов городские модницы до сих пор делают парики и приплеты, — разглядывая прически школьниц, продолжал повествовать я. — Мясо этих животных считается самым чистым в мире и называется мраморным. А на горных кручах можно увидеть горных архаров, они с мудростью каменных изваяний смотрят на стада баранов и овец — своих дальних сородичей, которые прямо под ними пасутся на серых лишайниках и малахитовых сочных мхах. Еще ниже, рядом с сарлыками, можно увидеть маралов, изюбрей и коз. Они с удовольствием поедают запашистую траву сагаан-даля, что в переводе с бурятского означает белые крылья, наевшись которой, пускаются в пляс, подбрасывая вверх задние ноги.

— Ну точь-в-точь, как это бывает сегодня на ваших танцах, — тут я решил сломать наступившую в классе тишину и приблизить рассказ к действительности. Ребята понятливо рассмеялись.

— Еще ниже начинаются сиреневые поля и заросли черники, иван-чая, шиповника, брусники, голубики и черной смородины. Там, среди любимых бурундуками и лесными мышами кедровых стлаников, нагуливают жир медведи, лакомятся спелой ягодой глухари и рябчики. В отличие от своего собрата, Черный Иркут идет напролом, точно ножом разрезая мраморные хребты и гранитные скалы. Особенно буйным он бывает, когда в горах начинаются дожди. В такие дни лучше к нему не подходить: Иркут становится похож на огромного раненого зверя, который грызет каменные берега, подмывает деревья и как щепки тащит по течению огромные булыжники. Выстроившиеся вокруг него горы окрашены во все существующие в природе цвета и оттенки: белые, розовые, зеленые, пурпурные, голубые, коричневые, черные, желтые, с фиолетовыми и оранжевыми косами и пятнами, заросшие мхами и лиственницами, с вкраплениями рябиновых и березовых кистей. По распадкам и боковым скатам, точно вплетенные в волосы дреды, гигантскими потоками стекают к Иркуту разноцветные каменистые осыпи, и впервые попавшему в эти места путнику кажется, что там, наверху, у самого неба, должно быть, находились циклопические мельницы, которые изо дня в день веками пытались перемолоть в мраморную муку вершины Тункинских Альп. Видимо, Создатель был в хорошем настроении и не пожалел для этих мест ни красок, ни подручного, необходимого для таких дел материала. Песчаные острова Черного Иркута обрамлены зарослями облепихи. Налитые спелыми ягодами, они похожи на кукурузные початки. Когда летишь на самолете, то кажется, что по воде плывут разукрашенные золотом, горящие огнем янтарные плоскодонки.

Решив связать свое повествование со школьной программой, я рассказал, как восемь веков назад Тэмуджин послал в долину Иркута своего сына Джучи, чтобы привести живущих там меркитов и сойетов к стремени великого хана. И пролилась там большая кровь. Возможно, именно потому протекающий по золотоносным землям Черный Иркут — это вместилище мощной, алчной, агрессивной и напористой силы. Слившись в единый поток, Белый и Черный Иркут несут в себе как бы два начала, где светлое и темное до поры и времени уживаются в одном теле, в одном движении, то разливаясь вширь, то уходя вглубь. И течет он мимо поселений и пастбищ, под молитвы лам и глухой стук бубнов шаманов, веками, тысячелетиями отдавая свою силу цветочной и белой степи, держа курс к Священному озеру. И лишь последней преграды одолеть не смог: не добегая до Байкала самую малость, Иркут резко отворачивает влево и, пробивая на своем пути высоченные хребты, устремляется наперерез Ангаре, породив красивую легенду о Енисее и своенравной, но любимой дочери Байкала.

Еще я добавил, что река, возле которой прошло мое детство, — «Олень Белый Господин», так буряты величают хозяина реки Иркут, впадает в Ангару и дает название столице Сибири — Иркутску.

— Скажите, а по Иркуту можно сплавиться на лодках? — неожиданно спросила меня Маша Глазкова.

— Да, это любимая река для экстремалов, — ответил я. — Но тихий и спокойный в своем нижнем течении, Иркут коварен и опасен, пробиваясь сквозь горы. Существует легенда, что мать Чингисхана едва не утонула в Иркуте, когда бросилась в воду, чтобы спасти во время наводнения маленьких детей. — И добавил, что, попав в места, где родилась его бабушка, Джучи, сын Чингисхана, в отместку приказал своим воинам сровнять окружающие горы и засыпать ими Иркут. Но и ему оказалась неподвластна здешняя природа, лишь гигантские осыпи да огромные камни напоминали о тщетности усилий великого хана.