Владимир Чугунов - Буря

— Помалкивал бы, вечный юноша!

Маша с сёстрами помирали со смеху. Одному мне было не до смеху. И не только Любины колкости были тому причиной, но и штаны, которые при ходьбе опускались на подтяжках, мешая шагать, и мне то и дело приходилось их поддергивать. И руки сунуть в карманы не мог: они были под мышками. А тут ещё Леонид Андреевич стал подливать масла в огонь.

— А ты чего рубашку выпустил? Ну и видок!

— Модится, чай… — хмыкнула Ольга Васильевна.

— Какое там!.. Как голодранец! Заправь!

Я безмолвствовал.

— Ну, заправь же, ну! Сразу видно, в армии не служил!

И он пустился в свои армейские воспоминания. И так до самого дома то вспоминал армию, то призывал меня к исполнению её устава. Я насилу дождался, когда достигнем заветной калитки.

Когда Леонид Андреевич с Ольгой Васильевной ушли, Маша предложила прогуляться до лодочной станции.

— В такую темноту? — возразила Вера.

— И что?

— Страшно.

— А мы, как Никитина бабушка, скажем: «Господи, оборони нас от всякого зла!» — и всё!

И я так и не понял, в шутку или всерьёз это было сказано.

— Да идёмте же!

И Mania подхватила сестёр под руки.

В лесу было жутковато. Тишина, мрак и загадочное присутствие чего-то. Mania остановилась, прислушалась и шёпотом спросила:

— Слышите?

Люба оглянулась.

— Чего?

— Я всё же думаю, учёные ошиблись. Если всё-таки Бога придумали, то вовсе не от страха к грозе, а от страха к темноте. Кака-ая ночь! Но-очь, но-очь, но-очь… — повторила она, имитируя эхо. — А где-то там, — она повернула голову направо, — или там, — налево, — или там… — кивнула вперёд, — во тьме, притаившись, они уже сидят и ждут. Жду-ут, жду-ут. Ам! — дёрнула она Любу за руку. Та взвизгнула. — Трусиха! — сказала Mania, хотя в голосе её не чувствовалось храбрости. — Не темноты надо бояться, а людей.

— И бесов, — прибавил я.

— Как у Гоголя? Вия?

— А то и похлеще!

— Страшнее чем… — и очень похоже произнесла: — «По-ды-ми-те мне-э ве-эки-и».

— Ну, Маша, ну переста-ань! — заныла Люба.

— А вот и беседка, — сказал я и, едва переводя от страха дыхание, стал рассказывать историю, которую слышал от бабушки: — Один монах, вернувшись со службы в келью, увидел за столом господина лет сорока. Не успел подумать, кто бы это мог быть, тот спрашивает: «Ну, и чего ты небо коптишь? Знаешь, сколько бы мог пользы принести, живя в миру?» А он действительно последнее время частенько об этом думал. «Да как же я… уйду… и ночь…» — начал было он. «Да ты только пожелай — и я мигом перенесу тебя через монастырскую стену! У меня и тройка у ворот стоит! Ну, решай! Да ну же!» — «Но… кто ты? Бес?» — «А то кто же?» — «Господи, Иисусе!» — воскликнул тот. И бес исчез. Монах побежал к старцу. А тот ему с порога: «Знаю, знаю, вам явился восьмилегионный (что-то вроде Вия) бес. Кому он является, всех убивает». «Почему же я остался жив?» — «Господь известил меня, и я тотчас встал на молитву. И тогда вам пришло на ум Его Имя». А другого подвижника бес уговорил подняться на высокую гору и идти по воздуху в рай. Разбился! А ещё одного бесы до полусмерти избили, когда он захотел в их бесовском капище поселиться. И ещё раза три били, пока он однажды не взмолился: «Господи!» — И Господь сразу: «Вот я. Что тебе?» Бесы исчезли. «Где же Ты был, Господи, когда бесы издевались надо мной?» — «Рядом. Ждал, когда позовешь».

— А Вий? Неужели он сильнее Бога?

— Не сильнее. Но сильный. Бабушка говорит, самый маленький бесёнок одним когтем может Землю перевернуть!

— И почему не переворачивает?

— Бог не велит.

— Стало быть, и нам причинить зло тоже Он не велит?

— А то кто же? И Ангелы! Ангелы-хранители. У каждого из нас есть ангел-хранитель.

— Стало быть, когда они рядом, нам нечего бояться?

— Да.

— А они всегда рядом?

— Бабушка говорит: когда не грешим.

— Когда не грешим… И когда мы не грешим? Ангел-хранитель… — произнесла она в задумчивости. — Это же совсем-совсем другое, ну совершенно всё наоборот…

Я понял, что она хотела сказать. Оба мироощущения — час назад и сейчас — были диаметрально противоположными друг другу.

— А что это за история про Пери? Вчера говорили. Я так и не поняла, — спросила Маша. — «Лесного царя» я читала. «Светлану» — тоже. А это про что?

И тогда я стал рассказывать историю Пери — лишённого райского блаженства существа. Стоявший у врат Эдема ангел послал Пери на землю в поисках дара, который мог бы отворить изгнаннику врата Рая. Три дара были принесены к райским вратам напрасно, и только последний отворил их. Не отворила жертва павшего на поле сражения за Родину воина, не отворила любовь земная, и только слёзы покаяния мгновенно отворили для него врата вечности.