Всеволод Бернштейн - Базельский мир

— Немного, — произнес один из них, самый старший, с красивой сединой во вьющихся смоляных волосах.

— Прекрасно! — обрадовался Комин. — Мы с другом первый раз в этих краях. Очень красиво! Скажите, этой зимой здесь вообще не было снега?

Седой отрицательно качнул головой.

— Кстати, я — Александр, а он — Владимир, — представил нас Комин.

— Владимир? — переспросил седой, глядя на меня. — Русские? — он сказал это по-русски.

— Мы — русские! И вы по-русски говорите?! Здорово! Вы ведь из Югославии? — блеснул проницательностью Комин. — Русские и югославы — братья.

Седой заметно помрачнел, переглянулся со своими приятелями и произнес отчетливо:

— Мы из Косово.

— Так я и говорю! — не унимался Комин. — Косово — это же бывшая Югославия! — Я сильно пнул его под столом, он встрепенулся. — Разве нет? Да неважно, — легко переключился он. — Все люди — братья! Русские, американцы, сербы, хорваты…

При упоминании сербов седой хищно прищурил глаза и заиграл желваками. Мне стало нехорошо, в груди защемило, в висках застучало, я оценил расстояние от выхода до нашей машины и еще больше расстроился.

— Что тебе надо? — зловеще произнес седой.

— Ничего не надо! — Комин невинно улыбнулся и развел руками. — Просто пьем кофе, разговариваем. Small talk, как говорят англичане.

Я толкнул Комина под столом и кивнул на выход. Он помотал головой в ответ — подожди!

— Понимаете, мы только что встречались с одним человеком, он хороший человек, но он поддерживает Народную партию. Вы ведь знаете Народную партию?

— Не понимаю по-русски, — седой опять переключился на английский.

— Окей, — Комин тоже перешел на английский. — Швейцарская Народная партия, ну, вы знаете… Они здорово перегибают палку. Черные овцы, белые овцы. Это глупо! Мы тоже эмигранты. Мой друг живет здесь уже… Сколько ты здесь живешь? — обратился он ко мне.

— Прекрати! — прошипел я.

— Сколько? — не отставал Комин. — Пять лет? Семь?

— Четыре.

— Четыре года! — воскликнул Комин. — И посмотрите на него! Этот нездоровый вид, эти грустные глаза. Похож он на человека, который нашел свое счастье в Швейцарии? Я тоже скитаюсь по свету уже много-много лет. Дома нет, семьи нет. Зато я понял одну вещь! И я ее вам сейчас скажу. Земли обетованной не существует. Ее просто нет! Ни в Швейцарии, ни в Израиле, ни в России, ни в Америке. Нигде! И знаете, это даже Моисей понимал. Тот самый, из Ветхого завета. Он водил свой народ сорок лет по Синайской пустыне, чтобы они тоже это поняли. Он был косноязычный, так в Библии сказано, не мог по-другому объяснить. И люди все поняли неправильно. Поэтому Моисей не стал переходить Иордан. Исчерпал аргументы. Сказал, раз до вас не доходит, тогда, пожалуйста, без меня, лег на землю и умер от огорчения.

За соседним столиком начали шептаться. Седой, которому, должно быть, не хватало знаний английского, наклонился к соседу, тот пересказал ему историю про Моисея. Седому она не понравилась, он сдвинул брови и недобро уставился на Комина.

Комин продолжал, как ни в чем не бывало.

— Искать надо там! — он показал пальцем на облупленный потолок. — Царствие небесное! Почему оно небесным называется, не задумывались? Потому что там счастье для всего человечества. Это я не в религиозном смысле, мировые религии тысячи лет готовили человека к мысли, что ему нет места на земле, а теперь и наука это подтверждает. Все сходится! Одно к одному! И мы с вами, эмигранты, скитальцы, понимаем это лучше других! — Комин сделал паузу, чтобы глотнуть кофе.

Кассир, не теряя сонного вида, сказал что-то по-албански, за соседним столиком засмеялись.

— Что ты продаешь? — сказал седой по-русски.

— Продаю? — удивился Комин. — Ничего не продаю.

— Ты хочешь денег? — спросил седой.

— Нет.

— Что ты хочешь?

— Понимаете, — Комин хотел пододвинуть свой стул ближе к соседнему столику, но один из албанцев выставил ногу и загородил проход. — Окей, — Комин улыбнулся и остался на месте. — Понимаете, я хочу, чтобы вы, чтобы мы все, все люди перестали думать, что можем найти счастье, просто переместившись в страну поприличнее, из Албании в Швейцарию, например.

— Мы из Косово, — напомнил седой.

— Неважно, пусть будет Косово. Или Хорватия. Что угодно!

— Что ты имеешь против Косово? — нахмурился седой.

— Ничего не имею! — воскликнул Комин. — Прекрасное место!

— Это не место, это страна, — лицо седого налилось кровью.

Кассир снова подал голос, что-то неприятное в наш адрес.