Максим Музыка - Саур-Могила. Военные дневники (сборник)

– Я так считаю: если хочешь жить в России – езжай в Россию. Но сидеть тут и звать другую страну – неправильно. – Это была одна из мыслей Жеки.

Света тут давно не было, телефоны были разряжены. Надо было добраться до деревни или дождаться приезда владельца дома, чтобы воспользоваться его телефоном.

Спать Жека позвал меня в дом. С условием – надо проснуться до приезда владельца. Иначе будет скандал. Мне бы и на улице было нормально, но отказывать, когда проявляют гостеприимство, не стал – не вежливо. Спал на кровати, в одежде, поверх покрывала. Укрывшись сверху шерстяным одеялом. В доме. Впервые в этой жизни. До этого спал под крышей давно – в прошлой жизни.

Ночью просыпался несколько раз по привычке. Жека спал на соседней кровати (в маленькой комнате стояли две односпальные кровати, с решётчатыми сетками. Кажись их называют панцирными…). Прежде чем снова заснуть, я лежал и прислушивался к собаке, которая иногда подавала голос, к шорохам, доносившимся в окно.

Жека поднял меня рано утром:

– Надо вставать, хозяин может рано приехать.

Мы вышли из дома. Доели остатки ухи, сидя на крыльце. Чая уже не осталось, пришлось позаимствовать пару ложечек кофе у хозяина дома. Пили растворимый кофе, разговаривали, ждали владельца дома – я рассчитывал, что у него будет работающий телефон.

Хозяина всё не было, а мне надо было идти дальше. Жека собрал мне тормозок – закинул в полиэтиленовый пакет банку консервов, помидоры с грядки и кусок хлеба – последний, который оставался («хозяин привезёт сегодня, а этот забирай – тебе нужнее»).

Чтобы было чем открывать консервы, Жека отдал свой нож-бабочку. Его лезвие было затуплено работой и порядком сточено, из-за этого он был больше похож на шило. Зато остриё было как иголка. Когда я взял его в руку, то почувствовал сильную энергетику. Нож как бы говорил: «ну если что… ты понял, да? Я легко проткну кого надо…» Да, сомнений, что он это может, у меня не было. Сразу вспомнился «Путь Меча» Олди, про одушевлённое оружие.

Мне особо нечего было оставить Жеке, кроме спасибо. Ещё вчера вечером я подарил ему свою бафку X-Tech, которая служила мне верой и правдой, пусть ему послужит.

Мы двинулись к дороге, Жека решил меня до неё проводить. В старых трениках и резиновых шлёпках, одетых на носки. В одной руке – большой пакет, в котором лежала вода, еда, ватник со штанами; в другой – разнопарные ботинки.

– Ботинки я выброшу подальше, чтобы никто не заметил. Сильно они военные.

– Оставь у тропинки, я их на обратном пути заберу, хорошие ещё ботинки.

По дороге навстречу нам подъехала чёрная «лада».

– О, едет. Это хозяин дома, – успокоил меня Жека.

Из «лады» вышел водитель, плотный мужчина средних лет, и пассажир, худощавый и с насторожённым взглядом. Жека быстро объяснил, кто я. Водитель представился (имена вымышленные):

– Саша. А это Славик. Из Стылы уехал, когда туда снаряды прилетели. В Раздольном был. А вчера в Раздольном был обстрел… «повезло» парню. Забрал его оттуда.

Теперь стало понятно, откуда мы вчера прилёты слышали. И взгляд пассажира понятен, я видел похожий у некоторых солдат после обстрелов «градами». Не знаю, кстати, какой взгляд у меня в тот момент был. Возможно такой же – «офигевший».

Мы вернулись к дому. Саша достал из машины продукты, передал Жеке большую пачку чаю. Жека сделал кофе Саше и Славику, для нас он заварил чифирь из привезённого чая. С телефоном всё оказалось сложнее – заряд был, но связи в этом месте не было. Пока я отхлёбывал сладкую и терпкую жидкость, Саша рассказывал:

– Я сам сюда приехал несколько лет назад и не считаю себя вправе указывать, как тут должно быть. Но, похоже, теперь тут будет «днр», и это надолго. Кстати, знакомые евреи в Одессе уже уехали, а кто не уехал, сидят на чемоданах. А они-то знают. Так что скоро и там будет.

– А в Харькове? Надо до Харькова успеть добраться, – мысленно я переходил к плану, который был у меня ещё весной – вывезти семью, а дальше по обстоятельствам, партизанить скорее всего, если будет надежда.

– Да, наверное, и Харьков тоже… – в голосе Саши была уверенность.

Вообще, когда на всё это смотришь из Харькова спустя два года, то видишь частично захваченные Луганскую и Донецкую области. Как если бы часть тканей, поражённых гангреной, омертвели. Причём гангрена купирована и отделена от остального организма. Где надо, перетянуто жгутами. Это плохо, очень плохо, но не смертельно. И даже рассказы о полномасштабном наступлении войск РФ уже не пугают, – я знаю что делать, и понимаю, насколько дорого это им обойдется. Но тогда, 3 сентября 2014 г., на оккупированной территории было ощущение глобального фиаско (это чтобы без матов – слово из шести букв) и полной неопределённости. Казалось, только чудо сможет сохранить страну. И только глубоко внутри было знание, что всё будет хорошо.