Алина Делисс - 86400 секунд счастья

– Впрочем, любовь бывает разная, согласитесь. Так уж получилось, что одним словом мы называем и любовь к сладким десертам, и любовь к детям, и любовь к родителям, и безумную, изматывающую любовь-страсть, и тихую, семейную любовь-счастье, и быструю любовь-интрижку, которая дарит мужчине и женщине легкое, ничем не обязывающее развлечение, и любовь к морю, и любовь к хорошему вину, и еще сотни разных Любовей… Может, просто из-за бедности нашего языка мы путаем понятия, путаем себя и своих возлюбленных? Может, если бы у каждой любви было особое название, мы бы перестали морочить друг другу голову?

– Ох, а я люблю умных женщин! – поднял бокал один из мужчин, предлагая выпить за Полину.

– Знаешь, Полиночка, ты права, все дело в словах, – поддержала ее хозяйка вечера. – Вот на турецком языке для слова «капля» есть несколько значений. Например, «дамла» – это капля, уже упавшая на землю. А «сибель» – это капля в полете. Это мне один турок рассказал, – мечтательно протянула женщина и, спохватившись, покосилась на супруга, стоявшего вдалеке со своими приятелями.

В этот момент подошли официанты, разносившие закуски на широких подносах, и Полина отступила на шаг, пропуская одного из них. Но тут же и брюнет, видимо, сделал то же самое, так что на мгновение они сомкнулись спинами, и она почувствовала, как ее обожгло его прикосновением. «Мои чувства к тебе – это «сибель», капля в полете, еще не прикоснувшаяся к земле, а твои ко мне – «дамла», – подумала Полина. Но не отступила. Да и он продолжал стоять, так что они подпирали друг друга и, наверное, довольно забавно смотрелись со стороны. Но никто из гостей этого, похоже, не замечал.

– Ой, это как любовь Наташи Ростовой, – радостно вставил слово чиновник. – Любовь к Болконскому – это одно чувство, а семейное счастье с Безуховым – это, как говорится, совсем другая история.

Вокруг засмеялись тому, как он по-чиновничьи коряво интерпретировал Толстого. Но чиновник этого не заметил, а похоже, вспомнив собственную семейную жизнь, опять приуныл. Так что Полине захотелось подбодрить его.

– А вообще жизнь у нас одна, а мы ее проживаем так, будто у нас их, как у кошек, девять. Как будто у нас сейчас не жизнь, а репетиция. Тратим свое время на людей, которые нам неприятны, на жен, которые нас не любят, на мужчин, которые нами пренебрегают, на ложь в чувствах и словах, на затянувшиеся отношения, в которых есть только привычка и усталость. Кажется, что мы готовы тратить жизнь на все, кроме любви и счастья. Так не должно быть!

Она чувствовала спину брюнета, удивляясь, как мало ей самой нужно для счастья.

– А как же должно быть? – робко спросил чиновник.

– Очень просто: в жизни нужно делать то, что хочешь. Любить тех мужчин, которых любишь, говорить то, что думаешь, пить и есть сколько хочешь… – Тут она покосилась на обрюзгшую фигуру чиновника: – Но все же не злоупотреблять этим, – со смешком добавила она. – Нужно петь – если хочешь петь, спать столько, сколько хочешь спать, плакать – если слезы просятся наружу, смеяться – если смешно, целовать того, кого очень хочется поцеловать.

Тут чиновник громко чмокнул ее в щеку оставив на ней след от вина. Вокруг засмеялись и захлопали. А он уже и сам испугался своей смелости.

– Для начала неплохо, – развеселилась Полина. И подумала, что, пожалуй, сегодня он задаст своей надменной женушке хорошую трепку.

И в этот момент она услышала за своей спиной:

– И все же есть поступки, которые нужно совершать только в фантазиях. Есть слова, которые лучше оставлять недосказанными. Есть мечты, которые должны оставаться мечтами. Без мечты ведь так трудно жить…

Он говорил так, словно обращался к ней, и Полина услышала в его словах горечь. Его собеседники опять стали спорить, а Полина чувствовала, как ее спина взмокла, а голову бросило в жар. Было душно, и они, соприкасаясь телами, заводили друг друга и распаляли.

– Глупо скрывать свои чувства, ведь другой жизни у нас не будет, – ответила на это Полина, обращаясь к своим собеседникам. – Если мы не скажем тому, кого любим: «Я люблю тебя!», то не скажем этого никогда. И человек будет жить без нашей любви, даже не подозревая о наших чувствах.

Ей показалось, что гости потеряли нить разговора, как, впрочем, и те, кто стоял рядом с брюнетом. Ведь они говорили не с ними. Они говорили друг с другом. Но тут зазвучала музыка, и хозяйка вечера, взяв в руки микрофон, объявила белый танец. Полина почувствовала, как брюнет вздрогнул и его спина напряглась. Интересно, ждал ли он, что она пригласит его на танец, или, наоборот, испугался этого? Но она не собиралась испытывать судьбу и навязываться ему. Поэтому, обворожительно улыбнувшись, пригласила на танец молодого блондина, который, как она заметила, весь вечер поглядывал на нее, не решаясь подойти ближе. Казалось, что его губы были испачканы в помаде, но, приглядевшись, Полина увидела, что это не помада, а красное вино. И это еще больше очаровало ее.