Алина Делисс - 86400 секунд счастья

Он был высокий, красивый, хотя и слишком молодой, еще недостаточно мужественный, зато от него исходил потрясающий запах, терпкий, волнительный. И Полина, уткнувшись ему в плечо, невольно замурлыкала, как кошка. Он удивленно посмотрел на нее сверху вниз. А она, засмеявшись, прильнула к нему ближе, и ей было приятно почувствовать, как его сердце бешено заколотилось, а тело напряглось. Он был еще слишком молод, чтобы уметь прятать свои чувства и мучить женщин напускным равнодушием, все его желания и эмоции были как на ладони. А это то, чего ей сейчас так не хватало.

– Вы говорили, что существует много разных любовей… – хрипло прошептал ей на ухо. – А вы сами любите кого-нибудь? Ваше сердце занято или свободно?

Вместо ответа Полина притянула его и тихонечко поцеловала в ухо, так что жилка на его шее учащенно забилась, а руки взмокли.

– Занято или свободно? – повторил он вопрос. Но она опять не ответила. Врать не хотелось, а правду знать никому было не нужно. Она тайком, из-за плеча своего кавалера, посмотрела на брюнета. Он танцевал с хозяйкой вечера, так же исподтишка поглядывая на Полину. Она зажмурилась, подумав, что сегодняшний вечер хочет провести в объятиях этого милого молодого парня, который так страстно сейчас сжимал ее руку, что ей даже было чуть-чуть больно. Ей хотелось, чтобы ее любили, и она чувствовала, что любовь – это то, что он готов был бросить к ее ногам. Она в последний раз посмотрела на брюнета, что-то рассеянно рассказывавшего немолодой супруге банкира, и, расслабившись, окунулась в новые чувства.

Полина думала, что никто сегодня не заметил, как они с брюнетом стояли спиной к спине, а потом, танцуя с другими партнерами, поглядывали друг на друга, стараясь не встретиться взглядами. Но она ошибалась. За одним из столиков, допивая уже третий бокал бордо, сидела журналистка светской хроники Женя Курицына. Она поигрывала своим жемчужным колье на шее и, загадочно улыбаясь, смотрела то на певицу, то на известного бизнесмена, красавца брюнета. Она получила хороший нагоняй от главного редактора за то, что не взяла у Полины интервью, но теперь, похоже, у нее появлялся материал получше. Она подозвала официанта и попросила еще один бокал. А потом, окрикнув его, потребовала еще и закуску. И десерт. Когда у Жени Курицыной поднималось настроение, у нее тут же разыгрывался нешуточный аппетит.

Клуб был небольшим, с тремя залами, в двух из которых танцевали, а в третьем сидели за столиками. Во всех залах были огромные плоские экраны во всю стену, на которых можно было видеть танцующих на сцене девушек, «заводивших» толпу. Если публика была кислая и скучная, девушки спускались со сцены в зал и танцевали с гостями клуба. От их настроения зависело и настроение зала, так что улыбки, позитивные эмоции и драйв входили в их служебные обязанности.

Лина работала в клубе уже полгода. За это время она почти не встречалась со своим боссом, который устроил ее сюда и снял комнату, оплатив ее на год, так что о жилье можно было не беспокоиться. Ей казалось, что мужчина избегал ее. Наверное, ему было нелегко вспоминать, что танцовщица его клуба так много знает о его несложившейся семейной жизни. Лина на него не обижалась, она была многим обязана ему и никогда об этом не забывала.

Из ее облика выветривались деревенские черты, и уже ничего в ней не напоминало о той девчонке с цыганской улицы, еще совсем недавно приехавшей в Москву с сумкой, набитой вареными кукурузными початками. Крутясь перед зеркалом, она и сама удивлялась происходившим в ней переменам, иногда не узнавая себя в собственном отражении. Наверное, она с детства так много проводила времени в своих фантазиях, что реальность, грубая, неприглядная, а порой и просто жестокая, не оставляла на ней никаких отпечатков, и, оборачиваясь ей вслед, мужчины и подумать не могли, что главная мечта этой самоуверенной девушки – просто-напросто выспаться.

Работа в клубе хоть и не шла в сравнение с привокзальной забегаловкой или отелем, но все же не была сказкой. Она возвращалась домой, в комнату на окраине, утром и, падая от изнеможения на постель, засыпала в одежде, чувствуя, как ее тело ноет от усталости. Да, она любила танцевать, но танцевать по двенадцать часов каждый день было невыносимо. И выспаться ей так и не удавалось.

Отдохнув, она просыпалась ближе к вечеру, спешно принимала душ, кое-как приводила себя в порядок и отправлялась в клуб, дорога до которого занимала полтора часа. Уронив голову на грудь, она дремала в метро, пытаясь досмотреть свои сны, а входя в клуб, встряхивала головой, словно сбрасывая с себя накопившуюся усталость, и начинала пританцовывать, точно музыка давала ей новые силы.