Исабель Альенде - Остров в глубинах моря

— Позови тетушку Розу, — велел ей Вальморен.

— За ней уже пошли, хозяин.

— Когда он родится, скажешь мне. И принеси еще коньяка.

Розетта родилась в тот день, когда исчез Гамбо. Так это было. Розетта помогла мне перенести ужасные мысли о том, что его схватят живьем, и ту пустоту, что он оставил во мне. Я была поглощена дочкой. Бегущий по лесу Гамбо, а за ним псы Камбрея, занимал лишь часть моих мыслей. Эрцули, лоа -мать, храни эту девочку! Никогда не испытывала я такой любви, ведь первого сына приложить к груди мне не пришлось. Хозяин предупредил тетушку Розу, что я не должна даже видеть его — так будет легче расстаться, но она дала мне его подержать — одну минуту, пока он не забрал ребенка. Потом она, пока мыла меня, сказала, что мальчик здоровый и крепкий. С Розеттой я лучше поняла то, что потеряла. Если бы у меня отняли и ее, я сошла бы с ума, как донья Эухения. Я старалась не думать об этом, потому что мысли могут сделать, что так все и сбудется, но ведь рабыня всегда живет с этой неизвестностью. Мы не можем защитить своих детей, не можем обещать им, что всегда, пока мы нужны им, будем рядом. Мы слишком рано их теряем, поэтому гораздо лучше не давать им жизнь. Наконец я простила свою мать: она не хотела этой муки.

Я всегда знача, что Гамбо уйдет без меня. Головой оба мы это понимали, но не приняли сердцем. Гамбо мог спастись один, если так было написано в его з’этуаль и если позволят лоа, но даже все лоа, вместе взятые, не смогли бы уберечь его от поимки, если он будет со мной. Гамбо клал руку мне на живот, чтобы ощутить, как шевелится ребенок, в полной уверенности, что ребенок его и что его будут звать Оноре — в память о рабе, вырастившем меня в доме мадам Дельфины. Я не могла дать ребенку имя отца Гамбо, что был уже там, где Мертвые и Тайны, а Оноре не был мне родственником по крови, поэтому взять его имя не было неосторожностью. Оноре — подходящее имя для того, кто ставит честь превыше всего, даже превыше любви. «Без свободы нет чести для воина. Пойдем со мной, Зарите». С раздутым животом я не могла этого сделать, да и не могла оставить донью Эухению, которая к тому времени была уже всего лишь куклой в кровати, а тем более — Мориса, моего мальчика, которому я обещала, что мы с ним никогда не расстанемся.

Гамбо так и не узнал, что я родила, ведь, пока я тужилась в хижине тетушки Розы, он бежал как ветер. Он все спланировал прекрасно. Пустился в бега он с наступлением вечера, до того как вышли со своими собаками охранники. Тетушка Матильда не стала поднимать шум до следующего полудня, хотя и заметила его отсутствие на рассвете, и это дало ему еще несколько часов форы. Она была крестной Гамбо. В Сен-Лазаре, как и на других плантациях, к новеньким прикрепляли другого раба, чтобы обучал его послушанию, это и был крестный, но так как Гамбо отправили на кухню, в крестные ему дали тетушку Матильду, а она была уже в годах, успела потерять своих детей и полюбила парня, поэтому ему и помогла. А Проспер Камбрей вместе с жандармами в тот день преследовал других рабов, сбежавших раньше. Так как он уверял, что застрелил их, никто не понимал его упорного желания продолжать поиски. Гамбо отправился как раз в противоположном направлении, и главному надсмотрщику пришлось потратить время, чтобы перестроиться, включив в число тех, за кем шла охота, и Гамбо. Он сбежал именно той ночью, потому что так ему велели лоа, как раз когда не было Камбрея и сияла полная луна — ведь бежать в безлунную ночь невозможно. Я так думаю.

Дочка моя родилась с открытыми миндалевидными глазами того же цвета, что мои. Она не сразу начала дышать, но, когда задышала, ее дыхание заставило колебаться пламя свечи. Прежде чем обмыть девочку, тетушка Роза положила ее, все еще соединенную с моим телом толстой пуповиной, мне на грудь. Я назвала ее Розеттой — в честь тетушки Розы, которую я попросила быть моей дочке бабушкой, раз уж у нас не было других родственников. На следующий день хозяин окрестил девочку, налив воды на ее лобик и пробормотав какие-то христианские слова, но в ближайшее воскресенье тетушка Роза устроила для Розетты настоящую церемонию Рада. [12] Рада — вуду семейных духов, а также относительно мирных и счастливых лоа. Хозяин позволил нам устроить календу и даже дал пару козочек — зажарить. Так это было. И это честь, ведь на плантации никогда не устраивались праздники по случаю рождения рабов. Женщины приготовили еду, а мужчины зажгли костры и факелы и били в барабаны в хунфо [13] Хунфо — область влияния мамбо. тетушки Розы. Крестная тонкой линией из кукурузной муки нарисовала на земле священный символ веве вокруг центрального столба, пото-митана, и вот туда и спустились лоа и вошли в нескольких служителей, но не в меня. Тетушка Роза принесла в жертву курицу: сначала сломала ей крылья, а потом оторвала голову — зубами, как и полагается. Я передала свою дочь Эрцули. Я плясала и плясала: с тяжелыми грудями, воздетыми к небу руками, будто взбесившимися бедрами и ногами, которые полностью вышли из-под контроля разума и подчинялись только ритму барабанов.