Алексей Слаповский - Неизвестность

Он курил, смотрел на нас с усмешкой, потом спросил:

– Ну? И чья идея?

– Общая, – сказал Ромка.

– Так не бывает. Любую подляну сначала кто-то один выдумывает. Чья идея, я спрашиваю? Не скажете, запру вас тут и уйду. Ночью в этих местах никто не ходит, орите, не орите, никто не услышит. Да и днем мало кого. Так и будете сидеть, пока не сдохнете. Чья идея, я спрашиваю?

– Его, – кивнул Костян на Ромку. – Отпустите, пожалуйста!

– Сволочь, – сказал ему Ромка.

– Согласен, – хозяин гаража с удовольствием закурил новую сигарету. – Да, сволочь, друга предал. Разве можно друга предавать?

– Отпустите! – ныл Костян.

– Нет. Он подбил, а ты предатель. Останетесь тут. А ты кто? – спросил он меня.

Я выгнул грудь и ляпнул:

– Человек!

Меня иногда пробивало на такие вот штуки. И до сих пор случается, причем именно в неподобающих обстоятельствах.

– Человек?! – удивился хозяин гаража. – А по-моему, ты говно. Так или нет? Вор и говно. Да?

– Нет.

– Неужели? Тогда тоже тут сдохнешь. Или давай так: скажи – я вор и говно. И я тебя отпущу.

Я молчал.

– Давайте мы все скажем, – предложил Костян.

– Мне всех не надо, пусть он скажет. Скажет – и отпущу. Вас тоже.

– Скажи, Вить, – попросил Ромка. – Это же не для себя, для всех, это можно.

Я прикинул: действительно, позориться ради себя – паскудно, а ради других – почти героизм.

– А точно отпустите? – спросил я.

– Сказал же! Давай: я вор и говно.

– Я вор и говно! – выкрикнул я почти торжественно. Как на школьной пионерской линейке. «Будь готов! – Всегда готов!»

– Молодец, – сказал хозяин гаража. – А вы? Товарищ признался, а вы что же, лучше?

После меня Ромке и Костяну было легче.

– Я вор и говно, – всхлипнул Костян.

– Я вор и говно, – пробормотал Ромка.

– Ну вот! – удовлетворенно сказал хозяин гаража, закуривая третью подряд сигаретку. Я уже знал тогда, наблюдая за отцом и другими взрослыми, что курильщики чаще курят, когда чем-то увлечены или когда выпьют. Хозяин был трезв. Значит – увлекся.

– Мы пойдем? – спросил Костян.

– Куда?

– Домой.

– Здравствуйте пожалуйста! – изумился мужчина. – Какое такое домой? Сами же признались, что воры и говно. Ворам где надо быть? В тюрьме. А говну где надо быть? В сортире. А ты говоришь – домой!

Он помолчал. Докурил третью сигарету, загасил ее в жестяной банке-пепельнице – очень аккуратно, словно этим показывая, что, в отличие от нас, он человек очень приличный и упорядоченный, все делает хорошо и правильно.

Встал и пошел к воротам.

– Я в милицию пожалуюсь! – сказал Ромка. Несмотря на свои фантазии, он был самый практичный из нас человек.

– На что? На то, что вы меня обокрасть хотели? Да я вас сам в милицию отведу.

– Ведите! – поддержал я Ромку.

– Переночуете тут – и отведу.

– Дяденька! Меня мамка ждет, она больная! – заревел Костян.

– Раньше про мамку надо было думать!

Он приоткрыл ворота, постоял, любуясь на волю, которой собирался лишить нас.

Но так быстро кончить приятное занятие ему не хотелось.

Он придумал кое-что новенькое.

Закрыл дверь, подошел к стеллажам. Снял трехлитровую банку, закрытую пластмассовой крышкой, наполовину заполненную чем-то желтоватым.

– Компот у меня тут, – сказал он. – Природный, чистый. По стакану выпейте – и идите.

– Ссаки? – тут же догадался Ромка.

– Лекарство! – возразил мужчина. – Журнал «Здоровье» читать надо! Лечит от всех болезней! Я не верил, а как начал – сразу поздоровел. Только все не успеваю выпить, остается. Храню тут, в холодке. Вот, теперь вас подлечу. От воровства. Вы ведь признались, что воры и говно. А где говно, там и моча.

Он налил в грязный стакан и протянул Ромке.

– Выпейте – и гуляйте. Чтобы навсегда запомнили, как чужое воровать.

– Не буду! – сказал Ромка.

– Дело твое. Кто будет? Обещаю – отпущу.

– Я буду! – сказал Костян.

Взял стакан, понюхал, скривился. Отхлебнул – и заплевался, закашлялся, скрючился. Мужчина успел выхватить у него стакан.

– Не буду! – кричал Костян. – Не хочу! Гад!

– Дело ваше, – сказал мужчина.

А мне вспомнилось одно слово, которое я вычитал в книге про войну. И сказал:

– Вы, знаете, кто? Вы садист! – Подумал и добавил: – И фашист.

– Чего? Сопля, ты чего взрослому говоришь?

– Садист. Фашист. Садист. Фашист.

– Садист! Фашист! – подхватил и Ромка.

– Фашист! – закричал Костян, утирая рот рукавом и плюясь.

– Садист! Фашист! – кричали мы все трое.

Собственные крики придали нам смелости. Мы надвигались на хозяина гаража. Ромка схватил гаечный ключ.