Джон Кутзее - Школьные дни Иисуса

– А муравьи? – говорит мальчик. – У муравьев тоже плохие сердца?

– Муравьи – насекомые. У них нет крови, а значит, нет сердец.

– А медведи?

– Медведи – животные, и сердца их поэтому ни хороши, ни плохи, это просто сердца. Почему ты спрашиваешь о муравьях и медведях?

– Может, врачам надо взять сердце медведя и сунуть его в Дмитрия.

– Интересная мысль. К сожалению, врачи пока не придумали, как засовывать в людей медвежьи сердца. Пока не придумают, Дмитрию придется нести ответственность за свои действия.

Мальчик смотрит на него так, что не истолкуешь: веселится? насмехается?

– Чего ты на меня так смотришь? – спрашивает он, Симон.

– Потому что, – говорит мальчик.

День подходит к концу. Он возвращает мальчика Инес и отправляется домой, где на него нисходит ненавистный ему туман. Он наливает себе стакан вина, а затем и второй. Спасенным можно стать, только спасши себя. Дитя обращается к нему за наставлением, а он предлагает ему лишь выхолощенную шуструю чепуху. Полагаться на себя. Полагайся он, Симон, лишь на себя, какая была б у него надежда на спасение? Спасение от чего? От безделья, от бесцельности, от пули в голову.

Он достает из шкафа коробочку, открывает конверт, смотрит на девочку с котом на руках, на девочку, которая два десятка лет спустя выберет этот свой образ в подарок возлюбленному. Он перечитывает ее письма, от начала и до конца.

Хоакин и Дамиан подружились с двумя девочками из пансиона. Мы сегодня позвали их с собой на пляж. Вода была ледяная, но они все залезли в нее – и хоть бы что, похоже. Мы были счастливой семьей среди множества других счастливых семей, но по правде же меня там толком не было. Я отсутствовала. Я была с тобой – как я с тобой у себя в сердце каждую минуту каждого дня. Хуан Себастьян это чувствует. Я делаю все, что могу, чтобы он ощущал себя любимым, но он осознает, что между нами нечто изменилось. Мой Дмитрий, как я тоскую по тебе, как трепещу, о тебе думая! Целых десять дней! Пройдет ли когда-нибудь это время?..

Лежу без сна в ночи, думая о тебе, нетерпеливо жду, когда минует время, жажду быть нагой в твоих объятьях…

Веришь ли ты в телепатию? Я стояла на скале, смотрела в море, сосредоточив всю свою энергию на тебе, и пришел миг, клянусь, когда я услышала твой голос. Ты произнес мое имя, и я ответила. Это случилось вчера, во вторник, примерно в десять утра. У тебя тоже так было? Ты меня слышал? Можем ли мы разговаривать на расстоянии? Скажи мне, что так и есть!..

Я тоскую по тебе, мой любимый, тоскую apasionadamente! Всего два дня еще!

Он складывает письма, убирает их обратно в конверт. Ему хотелось бы верить, что это подделки, авторства Дмитрия, но это неправда. Они – то, что есть: слова влюбленной женщины. Он продолжает настраивать ребенка против Дмитрия. Если хочешь пример для подражания, смотри на меня, говорит он: смотри на Симона, образцового отчима, человека разумного, зануду; или, если не на меня, тогда на безобидного старика-безумца Дон Кихота. Но если ребенок действительно желает учиться, кто может научить лучше, чем человек, способный вызывать столь неподобающую, столь непостижимую любовь?

Инес извлекает из сумочки помятое письмо.

– Надо было показать тебе, но я забыла, – говорит она.

Письмо адресовано сеньору Симону и сеньоре Инес, написано на бланке Академии Танца, герб Академии перечеркнут ручкой, подписано Хуаном Себастьяном Арройо: их приглашают на прием в честь именитого философа Хавьера Морено Гутьерреса, который состоится в Музее изящных искусств. «Следуйте по указателям до входа с Calle Hugo , поднимайтесь на второй этаж». Будут поданы легкие закуски.

– Это сегодня вечером, – говорит Инес. – Я не могу, занята. А кроме того, еще и вся эта история с переписью. Когда мы планировали показ, я начисто забыла о ней, а когда вспомнила, уже было поздно – объявления уже появились. Показ начнется завтра в три пополудни, а к шести все торговые заведения должны быть закрыты, сотрудники распущены по домам. Я не знаю, как мы управимся. Сходи ты на прием. Давида с собой возьми.

– Что такое «прием»? Что такое «история с переписью»? – требует ответов мальчик.

– Перепись – это подсчет, – объясняет он, Симон. – Завтра вечером придут считать всех людей в Эстрелле и составлять список их имен. Мы с Инес решили тебя от переписчиков спрятать. Ты будешь не один такой. Сеньор Арройо своих сыновей тоже спрячет.

– Зачем?

– Зачем? По разным причинам. Сеньор Арройо считает, что, если приделывать к людям номера, они превращаются в муравьев. Мы хотим, чтобы тебя в официальных списках не было. А прием – это такой праздник для взрослых. Можешь пойти со мной. Там будет съестное. Если станет скучно, сможешь пойти повидать Алешин зверинец. Ты давно его не навещал.