Пайпер Керман - Оранжевый – хит сезона. Как я провела год в женской тюрьме

Вынырнув, она прокричала:

– Ты сумасшедшая!

– То есть ты бы не прыгнула, если бы я испугалась? – удивленно спросила я.

– Да черта с два! – ответила она.

И в эту минуту мне стоило бы понять, что доверять Норе нельзя.

Казалось, Индонезия таила в себе неисчерпаемые красоты, но было в ней и кое-что печальное. Никогда прежде я не видела такой ужасной бедности, как в Джакарте, или столь неприкрыто работающего капитализма, как на гигантских фабриках и в барах отелей, где вечно слышалась плавная техасская речь выпивающих друг с другом руководителей нефтяных компаний. Можно было целый час общаться с приятным британским дедушкой, обсуждая прелести Сан-Франциско и слушая истории о породистых грейхаундах, ждущих его в Великобритании, а потом, при обмене визитками, он вполне мог заявить, что вообще-то торгует оружием. На закате я поднималась на лифте на крышу отеля «Джакарта Гранд Хайят» и принималась наматывать круги по проложенной сквозь заросший сад дорожке, а с минаретов мечетей, раскиданных по всему городу, до меня доносились голоса муэдзинов, призывающих мусульман к молитве.

В эту минуту мне стоило бы понять, что доверять Норе нельзя.

Прожив в Индонезии несколько месяцев, я с радостью и в то же время с печалью попрощалась с ней и отправилась обратно на Запад. Я соскучилась по дому.

Четыре месяца я беспрестанно путешествовала с Норой, время от времени на несколько дней заезжая в Штаты. Мы жили в постоянном напряжении, хотя порой нам и становилось невыносимо скучно. Мне было нечем заняться, кроме как отправляться вместе с Норой на все ее встречи с курьерами. Я одна бродила по улицам незнакомых городов. Знакомясь с миром, я чувствовала себя оторванной от него, как человек без цели и места в жизни. Не таких приключений я жаждала. Я лгала своей настоящей семье и начинала уставать от своей «семьи» наркокурьеров.

Однажды, когда я ненадолго приехала в Штаты, чтобы повидаться с родственниками, которые были полны подозрений, Нора позвонила мне и сказала, что я должна встретить ее в Чикаго. Аэропорт О’Хара считался «безопасным», что бы это ни значило, поэтому туда и поступали наркотики. Я встретилась с Норой в отеле «Конгресс» на Мичиган-авеню. «Ну и дыра», – подумала я. К этому времени я уже привыкла к комфорту «Мандарин Ориенталь». Нора была немногословна и объяснила мне, что на следующий день я должна полететь в Брюссель с чемоданом денег. Она должна была пойти на это для Аладжи, а я должна была пойти на это для нее. Она никогда прежде меня ни о чем не просила. В глубине души я чувствовала, что давно подписалась на это, и не могла сказать нет. Мне было страшно. Но я согласилась.

В Европе стало тяжелее. Норе было все сложнее поддерживать бизнес, она частенько рисковала курьерами, и это пугало. В Бельгии к нам присоединился ее партнер Джек, и все пошло под откос. Джек казался мне алчным, опасным и распутным, и я видела, что Нора доверяет ему гораздо больше, чем печется обо мне.

Напуганная, я почти ни с кем не говорила. Мы переехали из Бельгии в Швейцарию. Я одна бродила по Цюриху, пока Нора с Джеком выстраивали свои схемы. Три раза подряд посмотрев «Пианино», я была рада, что хотя бы этот фильм переносит меня в другое время и место и заставляет что-то чувствовать.

Когда Нора без обиняков велела мне перевезти наркотики, я поняла, что больше не представляю для нее никакой ценности и должна приносить доход. Я послушно «потеряла» паспорт и получила новый. Нора напялила на меня очки, жемчуга и пару страшных лоферов и тщетно попыталась замазать тональным кремом татуировку на моей шее. Мне было велено сделать консервативную стрижку. В субботу днем я попала под холодный дождь, пока искала парикмахера, который сможет превратить мои отросшие светлые локоны в нечто более презентабельное, и нырнула в крошечный салон, уже пятый за день. В предыдущих четырех меня встретили по-швейцарски холодно, но здесь я услышала знакомый акцент:

– Вам помочь?

Я чуть не расплакалась, увидев в салоне милого парня. Его звали Фенвик, он родился в одном из южных штатов и был похож на Теренса Трента д’Арби. Он помог мне снять промокший плащ, усадил в кресло, принес чашку горячего чая и сделал стрижку. Когда я пыталась объяснить, что мне нужно, он слушал меня с интересом и удивительной чуткостью. Сам он рассказал о Новом Орлеане, мы поговорили о музыке и Цюрихе.

– Это прекрасный город, – сказал он. – Но здесь у нас серьезные проблемы с героином. Люди под кайфом тут и там валяются на улицах.