Идрис Шах - Афганский караван. Земля, где едят и воюют

В Ханабаде я увидел редкие изделия, сохранившиеся от времен, когда там был обширный греческий храмовый комплекс, привлекавший паломников из многих мест. Там я ел вкуснейшие тутовые плоды из всех, что мне доводилось пробовать, пил зеленый чай с кардамоном и розоватым каймаком – особыми сливками, которые умеют делать только на севере. Я отдыхал в тамошних прекрасных садах и слушал музыку многих местных ансамблей, перемежавшуюся стихами и древними легендами, которые звучали из уст длиннобородых рассказчиков, порой певших под ситар, дол и уд.

Мое путешествие продолжалось шесть месяцев. На что же я жил, переписчик и студент из бедной семьи? Меня передавали из рук в руки: суфий писал рекомендательное письмо начальнику почты, мулла – купцу, земледелец – коневоду. Сам же я не истратил ни гроша.

Многие афганцы бедны, но любой готов разделить с тобой трапезу и кров. Если у меня не было рекомендации, я шел в мечеть и сообщал о себе служителю. Тот говорил про меня мулле, и он после богослужения объявлял собравшимся о моем приезде. Это обеспечивало мне ночлег – только надо было перетерпеть толкотню людей, соперничавших за честь принять чужестранца. «Путники – гости Аллаха», – гласит одна из их пословиц.

Я повидал Джабал ас-Сирадж, основанный Александром Великим, и высеченные в скале статуи Будды в необъятной и красивейшей долине Бамиан. Высота этих колоссов – около пятидесяти метров. Поразительное зрелище! Тысячи пещер были вырыты здесь для монахов, живших до возникновения Ислама.

Я побывал в знаменитых горах Кох-и-Даман к северу от Кабула. Там меня приветствовали потомки Руми и великого Абу Бакра. Я увидел могучих борцов, танцы с саблями, лошадиные скачки и все состязания, которыми афганцы славятся по всему миру. Там, как и в других местах Афганистана, люди живут в крепостях с высокими стенами и бойницами. Чаще всего это твердыни ханов, которые правят племенами или территориями.

Еще более гостеприимные, чем большинство афганцев, здешние ханы щедро одарили меня и приняли с великим почетом, как важное лицо. Они направили меня в Пагман, во владения своих родичей, славнейших суфийских учителей и воинов. Пагман, который расположен чуть северней Кабула, надо увидеть, чтобы поверить рассказам о нем. Поистине это преизобильный край: богатейшие урожаи, непревзойденные плоды, стойкие патриоты и мудрые законоучители. С древнейших времен, при любой господствующей религии, здесь был духовный центр страны.

В Пагмане можно увидеть великий замок Джан Фишана, хашимитского саида прошлого столетия, представителя блистательного рода вождей, прозванных Шах-Саз (Творцами владык). Да будут благословенны они сами и их Дом!

О прекрасный Афганистан! О несравненный народ его! Вы подарили счастье бедному путешественнику. Незначительному человеку, оказавшемуся на этой земле, вы дали почувствовать, что он чего-то стоит. Хотя, пожалуй, наоборот. Почтив меня гостеприимством, вы показали свое величие и выявили мою нескромность. Ибо мне недостает смирения (а кому достало бы?), чтобы оценить ваши достоинства сполна.

Что мне сказать об Афганистане? Брат мой, любая попытка выразить чувства, которые я испытываю, обречена на провал. А что я скажу афганцам?

В сентябре 1878 года я подал командующему войсками Туркестанского военного округа рапорт об увольнении меня из Ташкента в отпуск в Одессу и Петербург и о разрешении проследовать в Россию чрез Афганистан и Персию. ‹…› На замечание генерала Кауфмана, что мне придется долго ждать разрешения эмира Шир-Али, я доложил, что, вместо того чтобы ждать это разрешение в Ташкенте, не лучше ли мне выехать оттуда вместе с нарочным, который повезет письмо генерал-губернатора к эмиру: нарочный будет ехать значительно скорее, чем я; ‹…› таким образом, пока я доеду до Мазар-и-Шерифа, местопребывания генерал-губернатора афганского Туркестана, нарочный успеет съездить в Кабул и привезти в этот город разрешение Шир-Али-хана на мой проезд. Генерал Кауфман согласился на мои доводы, и я, снабженный открытым листом за подписью и печатью генерал-губернатора, выехал из Ташкента в Самарканд на почтовых ‹…›.

Меня сопровождали: 1) в качестве переводчика и слуги, теймур Мустафа Рахметулин, родом из Гюлистана, около Мешхеда. ‹…› Знает три языка: персидский, тюркский и русский; 2) персиянин Ибрагим мулла Гуссейнов, родился в Самарканде; ‹…› 3) киргиз Сергиопольского уезда Уразалы Кожанбергенев. Говорит по-русски, исполнял обязанность конюха.