Сухбат Афлатуни - Муравьиный царь

Дальше Беда быстро расширялась и делалась годной для сплава. Отец как-то в настроении рассказывал, что прежде река была судоходной, с пристанями и людьми, в основном зэками. Что на ней грузились баржи и шли дальше, в севера́. Михалыч этого не застал, при нем река уже потеряла свое значение и текла вхолостую. Пытались строить на ней дом отдыха от какого-то завода, но завод в девяностые развалился, строительство еще немного пошевелилось и тоже вымерло. Возрождать стройку дураков не было, место считалось гиблым, инвестора сюда калачом не затащишь. Это не Бултыхи, где все облизали, как в Турции, и цены такие же задрали, если не выше. Хотя и на Беде, если с мозгами, можно было и места отыскать, и ехать даже ближе от города. Михалыч бывал здесь один раз, еще до Лены. Река показалась ему обычной и вполне нормальной. Вода с привкусом, но это дело привычки. Кому-то, может, и понравится, что такого. С травой этой, бедовкой, было сложнее, она, зараза, уже успела попасть в Красную книгу. Дело было не в мае, когда он тут был, а в июне, но Михалыч скоро весь зачесался, особенно в местах, труднодоступных для чесания. Хотя, как сказал бизнесмен, которого Михалыч сюда сопровождал с шашлыком, один грамотно организованный лесной пожар, и вопрос с травой был бы решен. Но бизнесмен этот вскоре ушел из бизнеса с пятью ранами навылет и громкими похоронами, на которые Михалыч решил не ходить. Никто его, правда, не звал, а сам он был не любитель глядеть на венки и слушать мрачную музыку. С тех пор на Беде он не бывал. Жизнь сюда не шла, только так, по мелочи, рыбалка, охота. Сами Мосты были не то деревней, не то непонятно чем; промчались мимо них в тот раз с тем бизнесменом, только пыль от редких тогда иномарок задержалась в памяти.

Ледяной воздух ошпарил ноздри, Михалыч пару раз сморгнул. Снег уже не сыпал, отдельные снежинки болтались туда и сюда, как пьяные. Дойдя до автостанции, Михалыч понял, что не только чай, но и супца бы маленечко поел. Лена им, правда, сунула бутерброды, но это не еда, а игрушки. Мать шла мелким шагом чуть позади.

Внутри автостанции было тепло и пусто. На полу валялись две бездомные собаки. Одна при их входе заворчала, другая просто подняла голову, понюхала залетевший воздух и опустила голову обратно на лапы. В углу сидел мужик, напоминавший чем-то одну из собак, ту, что заворчала. Вылупился так, будто они с матерью инопланетяне и вошли в скафандрах.

После чистого воздуха комнатка казалась душной, лампы горели каким-то серым ночным светом. Михалыч по-богатырски зевнул и стал выискивать туалет. Сбоку стоял закрытый киоск с расческами и сувенирами, а прямо по курсу виднелось окошко кассы. Оно было тоже закрыто, но внутри желтел какой-то свет, означавший присутствие жизни. Слева Михалыч заметил дверь с бумажкой «Буфет не работает». Прощай, супчик… Нужная дверь с изображением мужчины и женщины оказалась сбоку, Михалыч дернул ее, но без успеха.

– На кассе ключ, – пошевелился сидевший мужик.

Михалыч подрулил к кассе и постучал пальцем. За спиной снова заворчала собака.

– Кнопка есть… – сообщил мужик и уселся, как в театре или на футболе.

Местный, решил Михалыч.

Мать, не любившая собак ни в каком виде, отошла для безопасности подальше.

«Кнопка вызова» – потемневшим скотчем было приклеено рядом. Цивилизация… Михалыч надавил. Тишина. Попытался еще раз. За окошком ничего не шелохнулось.

– Ну? – обернулся Михалыч к мужику.

Тот дернул головой:

– Может, не работает… Может, телевизор смотрят. Через час автобус будет, перед этим точно выйдут.

– Что я тут, час сидеть буду?

– Торопитесь?

Вместо ответа Михалыч снова потыркал кнопку и стукнул в стекло.

Это сработало. В окошко вплыла кассирша и поглядела на Михалыча с тоской.

– Не глухая, – раздалось из динамика. – На кнопку жать надо…

– Я жал, – ответил Михалыч.

– …и пождать, сколько положено. Докуда вам?

– В туалет.

– За вход – двадцать рублей.

Михалыч хотел пошутить: «А за выход?» – но подумал, что там, за мутным стеклом, его чувство юмора могут не понять.

Михалыч залез в карман. Подошла, обойдя собак, мать.

– Я сама за себя заплачу, – сунула какую-то мелочь.

– Два, – сказал Михалыч. Тоже решил забежать, хотя сигналов оттуда пока не было.

Кассирша просунула билеты, типа автобусных.

Дверь «Буфет не работает» затарахтела, кассирша вышла и поглядела на мать:

– Билетики!

Забрала билеты, надорвала. Так же, глядя на мать, сунула ключ. Мать зашла.