Коллектив авторов - Времена и нравы (сборник)

О, бедные маленькие создания, они готовы были умереть ради этого слабого света и тепла. Я вернулся домой, лег в постель, все еще размышляя об их величии. Потом в животе начало печь, меня прослабило девять раз, и я просидел в туалете почти до рассвета, аж ноги подгибались. Только лег, как через две минуты зазвонил будильник. Я вскочил с намерением умыться, почистить зубы, побриться, сесть в автобус, потом в метро и в установленное время прибыть в фирму. Сегодня утром управляющий по Азиатско-Тихоокеанскому региону снова приезжал из Сингапура с проверкой, он собирался уменьшить штат и сократить расходы. И неважно, из шерсти у нас костюмы или из нейлона, белые рубашки или черные и есть ли дыры на трусах – всем предписывалось одеться с иголочки, чтобы выглядеть как профи высшего уровня, и встретить управляющего.

Мой рот был полон зубной пасты, а мысли заняты инфляцией и растущей безработицей. Если меня сократят, то Ланьту выставит меня прочь, а быть бездомным паршивым псом ох как не хочется. Я протер лицо полотенцем, высунул язык и потянулся им к кончику носа. Сами видите, вел я себя странно, словно пес, и уже сам себя немного побаивался. Я дрожал, пальцы не слушались. Включил электрическую бритву, и она зажужжала, как газонокосилка. Я не брился три дня, обычно щетина жесткая и топорщится, но сегодня подбородок покрывали мягкие тонкие волосы. Это что еще такое? Я испуганно уставился на свое отражение, глаза светились холодным светом, как у низших животных, ужас превратился в гнев. Внезапно чудище из зеркала протянуло руки и бросилось, чтобы укусить меня. Я натолкнулся на холодную поверхность зеркала и отпрянул, а потом с силой ударил по нему электробритвой. Зеркало с грохотом рухнуло и разбилось, и какой-то крошечный таракан бросился в замешательстве наутек.

Моя супруга Ланьту тихонько подошла ко мне, собрала осколки, а потом сказала, что в следующий раз купит в «Икее» зеркало в деревянной раме, после чего пошла готовить завтрак. Ох, она даже не поинтересовалась, почему я в сердцах разбил зеркало, а ведь я действительно хотел спросить, не похож ли я на пса, но Ланьту не проявила никакого любопытства, это очень странно.

Я открыл платяной шкаф; от запаха нафталина так защипало в носу, что я расчихался, а потом кучу времени убил, чтобы найти красный галстук от «Луи Вюиттон», подаренный Майей. Поглощая кашу, я сказал Ланьту:

– Ты что, постирала галстук и испортила его?

Жена ответила:

– Я его вообще никогда не стирала.

– А почему он такой потрепанный и словно бы выцветший?

– Ничего подобного. Выглядит как новый. Эти высококачественные подделки очень неплохи.

Я наклонил голову и посмотрел на галстук, он выглядел ужасно – и это еще мягко сказано. Тогда я решил сделать комплимент жене, сказав, что белый свитер выгодно подчеркивает тон ее кожи. Ланьту рассмеялась и ответила, что свитер вообще-то зеленый. Я с улыбкой вытер лицо насухо. Мы всегда говорили на отвлеченные темы, потому что так хотела Ланьту, и я не стал докапываться до истины. Я переобулся в ботинки «Пакерсон». Майя говорила, что эту марку любят итальянские аристократы из Тосканы. Она всегда наряжала меня с несравнимым энтузиазмом, а мне оставалось лишь напрягать извилины, чтобы объяснить появление очередной обновки Ланьту. К счастью, Ланьту не относилась к числу мнительных ревнивиц. Если не произойдет ничего из ряда вон выходящего, то в обеденный перерыв я планировал встретиться и провести какое-то время с Майей. Я в приподнятом настроении шагнул за порог, и тут меня окликнула Ланьту. Жена поднесла мне стакан соленой воды:

– Ты забыл выпить.

Я прямо в дверях с чувством стыда залпом осушил стакан, но мучился этим чувством не слишком долго, поскольку его разбавили мысли о Майе.

Странно, но в метро вся реклама была отпечатана в каких-то серых тонах, и мужчины, и женщины были одеты в черное или в белое, ничего цветастого, как раньше. Этот мир словно бы устраивал коллективный траур. Я чувствовал смесь запахов мыла, кожи, баоцзы [141], тела и даже потных подмышек. Внезапно мне показалось, что мое поле зрения расширилось, словно я смотрел через широкоугольный объектив. Я висел, держась за кожаный поручень, отбросив в сторону тревоги о сокращении штата.

А вот теперь мне не терпится рассказать о моей Майе. Можно сказать, что наше знакомство – заслуга Доли. Вообще-то людям моей профессии почти нереально познакомиться с красоткой из культурных кругов, и мы встретились по счастливой случайности. Как-то раз я позвал Доли в караоке, а она привела с собой хорошенькую подружку с глубоким декольте, тонкой талией и круглой попкой в обтягивающих джинсах. Подружка дымила как паровоз и удивительно много пила. Я впервые узнал, что в мире, помимо красоток из бедных семей, которые держат ноги плотно сжатыми, существуют и такие, не стесняющиеся в открытую заявлять о своих желаниях девушки. Она села, окинула меня взглядом и тут же заявила, что у меня кроткие глаза, а внутри я весь прогнил. Сначала мне показалось, будто мне влепили оплеуху, но я быстро приспособился к ее манерам и влюбился в эту умницу и красавицу по имени Майя. Она работала главным редактором в толстом феминистическом журнале. К сожалению, у меня не было времени полистать этот журнал, порой я удивлялся, как вообще выкроил время, чтобы заманить Ланьту в свои сети.