Виталий Лозович - Алло! Северное сияние?

К магазину подкатил сверкающий цветом «металлик» большой английский «Лэнд ровер». Машина на скорости подкатила своими большими колёсами, мягко тормознула, очень празднично открылась дверь, и из неё вышла молодая девушка лет двадцати. Девушка была одета в короткую, но дорогую шубу нараспашку (совсем не по сезону, было плюс пять), аккуратные ботиночки на высокой шпильке, короткую юбку. Волосы её были расчёсаны, но прибиты лаком. Под шубой на кофте посверкивала какая-то жёлтая брошь с камнем посередине, губы были накрашены ярко, броско, глаза подведены жирно, крупно… Из-за руля вышел мужчина лет пятидесяти… Мужчина был одет в куртку, обычную «аляску», но куртка сразу говорила, что стоит неплохих денег, под курткой кожаный пиджак говорил, что стоит немалых денег, а золотая цепь поверх пуловера, безо всяких крестов и кулонов, просто цепь говорила, что стоит бешеных денег.

Папа с дочкой – сразу мелькнуло у Сергея.

– Дорогой! – позвала девушка, – Миленький! Мне тут не пройти! Подай руку?

Мужчина обошёл машину и подал своей даме руку. Так они и вошли в магазин. Сергей стоял как колом ударенный. Ничего не сказал. Ничего вслед не сказал. Ничего. Просто стоял как колом ударенный. Потом пакет в урну выбросил и поплёлся домой. Что он может дать молодой девушке? Любовь? Какую любовь? Смешно. Смешно? И в самом деле – смешно. Любовь можно дать только тому человеку, который любовь ищет и ждёт. А просто девушкам можно дать только положение и состояние.

А может, напиться по новой? А?.. Напиться бы сейчас до самого листопада осеннего, чтоб уж сразу и зима!

Лёшке Шахову изменила жена. Лёшке Шахову уже стукнуло тридцать два года, и он с женой последнее время был как-то не очень… можно сказать – совсем не очень. Как-то так, можно сказать, не очень внимателен. Ну-у… а бабы, они же такие: когда ты не очень, то и они с тобой – не очень. Тем более, делал бы Лёшка Шахов хоть что-нибудь, чтобы стать вновь – очень, а он, дурак старый, плюнул и стараться не стал. Ирка, это жена его, взяла, да и нашла себе любовника. И всё было бы ничего, для окружающих, правда? Дело обычное, когда бабы в тридцать два гуляют направо и налево, да изменила падлюка Ирка с другом Сашкой Парфёновым, который был мужем Любки, которая была подругой его Ирки. О, как! Приходит Любка Парфёнова как-то домой, а там сволочь Сашка, муж её, с женой друга Лёшки в кровати такое вытворяет, что у Ирки только вопли от человеческого обличил и остались. Конечно, Любка вначале сравнивать начала, а так ли она человеческое обличив теряет в кровати? А если так, то почему её променяли на Ирку? Спортивный интерес?.. Все мужчины – подлецы.

Отсюда всё и пошло. Муж, как это обычно в российском обществе бывает, узнал обо всём последним. Любка сама ему позвонила и сказала:

– Лёшенька, а не хочешь ли ты хотя бы по морде своей милой врезать за честь свою поруганную.

Лёшенька ей не поверил, но потом сам свою супругу об этом спросил, а она (?) и отрицать не стала (ну что за бабы?). Лёшенька тут же во всё поверил да по морде милой врезал с плеча. Она упала без сознания, он подумал, что убил, вызвал «скорую». По телефону так и сказал – я человека убил, приезжайте. Они приехали, а человек поднялся, отряхнулся, быстренько собрался, сказала врачам: «Извините», что называется, платье одёрнула, и ушла. Лёшка, правда, сам для себя тут же объявил, что жену из дома выгнал. Сашку тоже, кстати, из дома выгнали, потому разбрелись они по друзьям-подругам пожить какое-то время кочевой жизнью. Но если та же Ирка Шахова, что новой сладкой жизни захотела, или тот же Саша – любовник её на полчаса, душевно переживали не очень… ну-у…. совсем не очень. Переживали, конечно, но так… когда жить негде особенно, то по-любому переживать начнёшь, то вот Лёшка Шахов переживал так, что вначале и топиться хотел, и вешаться, и стреляться, и травиться ядохимикатами, то есть вообще жить не хотел. Дошло до того, что он просто начал требовать со своих друзей любое оружие, чтобы застрелиться. Никто ему никакого оружия не дал, зато все предлагали выпить за их счёт, что тоже, согласитесь, не мало. Лёшка плюнул на всё, достал каких-то таблеток, выпил сорок штук и лёг умирать. Умирал три дня. Успели даже Ирке сообщить, она вернулась домой, откачала мужа, который от этих таблеток просто физически сдохнуть не мог, но всё равно помогла и, пока муж был ещё не очень в адекватном состоянии, опять убежала к подруге жить, потому как прощена не была и всего боялась. Лёшка был парень очень образованный, не хилый, общительный, но дома, в кругу семьи, говоря русским языком, рохля. А рохли, они такие… молчат, молчат, потом – быц топором по башке, и в дамки!