Роушин Мини - То, что нас объединяет

С другой стороны, Норин – взрослая женщина и сама знает, чего хочет. Сара вовсе не собиралась учить ее жизни. Пора забыть про Норин и заняться собственными планами.

– Не могла бы ты забрать в пятницу Марту со Стивеном? – спросила она у Кристины. – Мне нужно спокойно пообщаться с Нилом.

– Разумеется. У вас все в порядке?

– Конечно. Просто нам нужно побыть немного наедине. Сможешь заехать за ребятишками около пяти?

Она ничего не сказала сестре о своих замыслах – пока что все должно оставаться между ней и Нилом. Вот если ей и правда удастся забеременеть, тогда другое дело.

Что если на этот раз у них получится девочка? Вряд ли Нил будет возражать против еще одной дочки!

Лучше ей так и не стало. Два дня – или все три? – она провела в постели, не в силах даже поменять простыни. Голова у нее гудела, лицо пылало, спина невыносимо болела. Время от времени она с трудом выбиралась в ванну, чтобы напиться прямо из-под крана. Спуститься на кухню не было сил.

Фрэнку она запретила приезжать. На общение с ним требовалась энергия, а ее у Хелен как раз и не было. Вот придет немного в себя и позволит ему поухаживать за собой.

В какой-то момент, когда она парила между сном и явью, позвонили в дверь. Затем еще. И еще. Слабо выругавшись, Хелен повернулась на другой бок. Через несколько минут зазвонил телефон. С трудом протянув руку, она взяла трубку.

– Алло? – произнесла она каким-то чужим, незнакомым голосом.

– Это я, – сказали на том конце. – Звоню от соседей. Можешь спуститься и открыть дверь?

Соседи? Какие еще соседи? Мэлоун жил по соседству, но его забрали в дом престарелых.

– Можешь спуститься вниз? Не спеши, я подожду.

Хелен вяло опустила трубку. Все это сон, не иначе. Она уже задремывала, когда в дверь вновь позвонили. Потом раздались какие-то крики. Что-то вроде «на помощь!» Натянув на голову одеяло, она постаралась укрыться от внешнего мира.

Телефон зазвонил еще раз. Она пыталась игнорировать его, но скоро стало ясно, что кто-то настойчиво желает с ней пообщаться. Из последних сил она притянула к уху трубку.

– Ш-ш, – сказала Хелен. – Уходи.

– Это снова я, – все тот же ровный голос. – Сможешь спуститься, или мне вызвать скорую?

И тут ей все стало ясно. Мэлоун болен, ему нужна скорая. Вот почему он все время названивает ей.

– Я видела одуванчики у вас во дворе, – язык слушался ее с большим трудом. – С вами все в порядке?

– Что?

– Кот, – сказала Хелен.

Нужно сообщить ему про кота, подумала она. Вот только что? Хелен прикрыла глаза, и трубка выпала у нее из руки прямо на одеяло. Из нее по-прежнему доносились какие-то невнятные звуки. Ужасно хотелось пить, но до воды было слишком далеко.

Минуты бежали одна за другой. В комнату вошла Элис в бронежилете. «Кто-то стрижет мне волосы, когда я засыпаю», – пожаловалась она матери. Брин смотрел на нее со шкафа, сунув руки в карманы.

– Я видела вас, – сообщила ему Хелен. – Вы проходили мимо ресторана. Но Брин ее, должно быть, не услышал, поскольку тут же исчез.

Потом она вновь услышала голоса. По комнате двигались какие-то люди. Фрэнк был с ними – он смотрел на нее с нескрываемой тревогой. Кто-то еще – какой-то незнакомец – сжимал ей запястье и светил чем-то в глаз. Потом ее подняли и положили на поверхность, которая пахла шинами. Ее завернули в одно из одеял, и она лежала в нем, как в коконе. Невыносимо хотелось пить, а чьи-то голоса говорили: ничего, держись. Держись, все будет хорошо. Потом ее понесли куда-то вниз, по склону горы. В лицо ей ударил холодный воздух, и это было ужасно приятно, вот только тело продолжало невыносимо болеть. Хелен занесли в какую-то маленькую комнатку и громко хлопнули дверью. Так громко, как это делала когда-то Элис. Потом комната задвигалась. Хелен лежала в этом движущемся помещении, и где-то поблизости надрывалась сирена.

Потом была путаница огней и коридоров, голосов и прочих шумов. Она почувствовала, как что-то кольнуло ее в руку.

И вновь наступило забвение.

– Мне ужасно жаль, что так получилось. Поверь, все вышло само собой.

Сара смотрела, как двигаются его губы, как приоткрывается верхняя полоска зубов. Он всегда разговаривал так, что видны были лишь верхние зубы. За тринадцать лет в браке она успела изучить все его привычки.

– Мы не хотели никому делать больно. И мне очень жаль, что все так вышло.

На столе между ними остывала нетронутая куриная лазанья. Здесь же лежал язык, стояла красивая тарелка с зеленым салатом. Небольшой кувшинчик с приправой – масло, уксус, мед, горчица, чеснок – тоже ждал своей очереди.