Роушин Мини - То, что нас объединяет

А теперь главная новость: Брин уходит на пенсию. Брин! Я с трудом поверила своим ушам. Надо сказать, он далеко не худший из тех, с кем мне приходилось работать. Не исключено даже, что мне будет не хватать его едкого сарказма. Судя по намекам его помощницы, у Брина не все в порядке на личном фронте. Какие-то проблемы с женой. Не понимаю, почему бы просто не развестись, если все достало? Может, правда, она при деньгах, и Брин не хочет лишаться привычного образа жизни. Как бы то ни было, на следующей неделе он съезжает из своего кабинета. Конец эпохи. Он рано уходит от дел – не думаю, чтобы ему было больше шестидесяти.

По этому поводу в офисе газеты устраивают массовую вечеринку, так что Элис, к величайшему ее неудовольствию, придется посидеть с моими родителями. Сама я решила принарядиться и тряхнуть стариной. В моем возрасте – а мне уже сорок пять – не слишком много шансов подцепить кого-нибудь, так что придется расстараться.

Главная моя головная боль сейчас – это Элис. Несколько дней уже дуется на меня за то, что я не разрешила ей отправиться на гулянку к подруге, причем с ночевкой. В шестнадцать лет не ночевать дома – по-моему, так рановато. А пару дней назад я уловила от нее запашок спиртного. Это при том, что девочки собирались идти в библиотеку! Что тут поделаешь? Пришли ей, пожалуйста, фото своего новорожденного малыша – может, хоть это ее малость образумит.

Ладно, пора укладываться в мою одинокую постель. Обязательно дай мне знать, когда все случится. Пусть Нил отправит мне телеграмму или вышлет по почте открытку. Словом, что-нибудь.

Хелен.

– Ну кто же так обрезает? – раздраженно заметила Мартина. – Скоро от куста ничего не останется!

Чарли, щелкнув садовыми ножницами, убрал еще одну ветку.

– Много вы в этом понимаете, – заметил он. – За садом не ухаживали уже несколько лет. Здесь все нуждается в подрезке и подгонке.

– Неужели? Вы до того обкорнали этот бедный куст, что весной ему уже не цвести.

– Может, и так. Но со временем он станет только здоровее, – Чарли методично убирал все уродливое и переросшее. Мартина смотрела на него с нескрываемым раздражением.

– Что такое? – поинтересовался он после непродолжительного молчания. – Язык проглотили?

– Я по-прежнему думаю, что вы срезаете слишком много, – огрызнулась она.

– Это я уже понял. Признателен за ценный совет.

Сара, нарезавшая морковь для бараньей запеканки, отчетливо слышала весь разговор. Окно на кухне было открыто, и из сада долетало каждое слово. В скором времени, если только кто-нибудь не вмешается, эти двое наверняка прикончат друг друга. Мартина заколет Чарли садовыми ножницами, или он прибьет ее секатором.

Не исключено, впрочем, что втайне они наслаждались этими стычками. Мартина никогда еще не проводила столько времени в саду. Назначив себя ангелом-хранителем местных кустов, она назойливо донимала Чарли, который настроился привести в порядок территорию вокруг дома престарелых. Последний, кстати, с готовностью давал ей отпор.

Распределяя морковь по блюдам, Сара размышляла о том, какая чудодейственная перемена произошла в их новом постояльце. Разумеется, Чарли никогда не будет здоровяком – перенесенная пневмония сказалась и на его сердце. И все же он окреп настолько, чтобы подойти однажды к экономке с предложением навести порядок в местном саду.

«Я просто не смогла отказать ему, – сказала та Саре, – хоть и не знаю, во что все это выльется. С другой стороны, он не настолько силен, чтобы всерьез что-то испортить. И если это занятие вернет ему интерес к жизни…»

Однако опасения ее были напрасны. Чарли был еще слишком слаб, чтобы проводить в саду больше часа в день. Однако уверенность, с какой он полол, подрезал и снимал все лишнее, свидетельствовала в его пользу. Прошло шесть месяцев, и все заговорили о том, насколько опрятнее стал их сад.

Все, кроме Мартины. Ту явно раздражал новоиспеченный садовник. После смерти Дороти Фелан Мартина стала старейшей обитательницей приюта. Возможно, в глубине души она полагала, что Чарли должен был для начала испросить у нее разрешения на работу в саду.

Бедняга Чарли! После затяжной болезни он просто не в силах был существовать один, без помощи и поддержки. В результате его жилье выставили на торги, чтобы он мог оплачивать проживание в доме престарелых. До чего же это ужасно, думала Сара, раз и навсегда распрощаться с собственным жильем. Никакие супы и булочки не компенсируют подобной потери.