Николай Никонов - Собрание сочинений. В 9 т. Т. 6. Стальные солдаты. Страницы из жизни Сталина

Сталин, уже взявший себя в руки, сел за стол. Но как ни пытался выглядеть невозмутимым, сегодня это получалось плохо. Лицо вождя посерело, мешки под глазами, и словно бы яснее проступала еще не так заметная седина в рыжеватых усах и рыже-серо-черной шевелюре, редеющей на макушке. Сказались бессонница и вчерашний день, словно бы перешедший, перелившийся в день сегодняшний. Все молчали.

Набив трубку, раскурив ее, Сталин сказал:

— Эще… нэясно… Чьто случылось. Хотя., на провокацию это уже нэ похожэ..

И Молотову:

— Надо нэмедленно вызвать… Шюленбурга и спросить: шьто это?

В это время Поскребышев доложил, что посол Германии граф Шуленбург просит принять его для срочного сообщения.

— А ми., не будэм эво… прынимать, — сурово сказал Сталин. — Разбойныков и бандытов нам суда нэ надо. Вачеслав Михаловыч! Вийдыте и… узнайтэ, в чом дэло… Доложите нам.

Молотов поспешно вышел, что было весьма странно для этого человека, который обычно никуда и никогда не торопился и был еще медлительнее Сталина.

Окаменелое молчание. Сталин курил. Покашливал, пытаясь принять солидный вид, Калинин, черноволосый Маленков, с толстым бабьим лицом, сидел, не шевелясь, Ворошилов пытался грозно хмуриться, морщил квадратные усики Микоян, потерянно сидел Щербаков, а Берия шумно сопел, точно во сне. Но если лица членов Политбюро были более-менее спокойны, то лица военных, вызванных на заседание, были сама тревога. Бритоголовый Тимошенко, явно не привыкший еще к большим маршальским звездам в петлицах, и бритоголовый также, подражающий ему Жуков, с пятью звездочками генерала армии, в новой форме, явно хотели что-то сказать. Но Сталин молчал, дымил трубкой и будто не хотел нарушать тишину.

Молотов появился, держа за угол какие-то листы. Заикаясь, объявил:

— Пг. пг… Правительство Германии объявило нам войну. Вот нота-ультиматум. Подписан. Пг… пг… Риббентропом. Нас обвиняют в том, что мы готовили войну. Ультиматум датирован 21 июня. И., и… И не вручен. Это пг… пг… преднамеренное предательство. Вероломное нападение.

Сталин, чуть бледнея, взял листы, читал, глотая дым, отгоняя его рукой. Потом бросил листы на стол. Они пошли по рукам.

— Цволачы, — сказал Берия. — И подлэцы.

— Да, тварь этот Гитлер. Сука и тварь! — Каганович.

— Ну, погодите, мы им покажем! — Маленков.

Калинин качал бородкой, как бы сокрушенно и утверждающе.

Все ждали, что скажет Сталин.

— Георгий Максымильянович! Зачытайтэ, — предложил Сталин.

Маленков послушно поднялся и начал читать текст. Нота вся состояла из обвинений и заканчивалась словами: «Мы вынуждены нанести России превентивный удар!» Писал ноту явно Гитлер. Это был его стиль.

Тимошенко и Жуков, все еще не получив приглашение сесть, стояли навытяжку.

— Какие ващи прэдложения? — сурово глядя на Жукова, спросил Сталин.

— Предлагаю немедленно обрушиться на врага всеми имеющимися силами. Прорвавшиеся части задержать и отбросить за рубеж.

— Не «задержать», а уничтожить! — грозно сказал Тимошенко.

После короткого изложения обстановки на границах, из которого нетрудно было понять, что по-настоящему и толком командующим ничего не было известно, Сталин, так же холодно хмурясь, сказал:

— Дайтэ дырэктывы в войска… Ви свободны. Но., ми эще визовэм вас… Уточнитэ обстановку., на границе и подготовтэ болээ ясное сообщения для Политбуро… Приготовтэ проэкты указов о мобылизации, образовании фронтов и командовании. Всо!

После ухода Жукова и Тимошенко Сталин объявил перерыв в заседании, но оставил Молотова, с которым быстро написал заявление Советского правительства. Писал Молотов, но текст диктовал Сталин. Сообщение было коротким, и Сталин продиктовал его почти не задумываясь. Задумался лишь перед концовкой и даже отложил трубку. Глядя в окно, где сиял уже погожий, солнечный день, Сталин сказал:

— Пищи., так: наще дэло правое… Враг., будэт разбыт… Пабэда… будэт… за намы! Всо! А выступат с заявлением будэшь ти. Вэдь ультыматум подписан нэ Гитлером, а Рыббэнтропом. Нужьно нэмедленно подготовит всо на радыо. Скажи Поскребышеву… И пуст срочно визовет мнэ Голикова. Чьто-то эво ваэнная развэдка, пахоже, тоже., обдэлалась (Сталин сказал грубее).

Оставшись один, Сталин быстро просмотрел свою особую папку — донесения личной разведки. Непрерывно звонил теперь включенный его особый телефон, кто-то докладывал, видимо, напряженно работала все та же его собственная разведка. Несколько раз входил Поскребышев с телеграммами от командующих округами. Война явно катилась стремительно и непредсказанно.