Полина Ребенина - Жар-птица (сборник)

Таня конечно была польщена, как и любая женщина, такому стремительному развитию событий и предложению руки и сердца. Это было чудесно, но положа руку на сердце была она не уверена, что действительно страстно любит «плохую собаку», как он себя называл. Она просто устала сражаться со всеми жизненными трудностями в полном одиночестве, ей было трудно, как бы она ни храбрилась. Таня пошла в соседний домик, вызвала сына Никиту в коридор и пересказала ему разговор с Роландом. Ей нужно было получить совет от него, самого близкого ей человека. Никита выслушал её внимательно и благословил на союз с Роландом: «Мама, сделай, как он говорит. Я рад за тебя! Он, без сомнения, серьёзный, сильный человек, и на него можно положиться. Тебе будет полегче!». Её дети профессора очень уважали, они его довольно близко смогли узнать за эти летние месяцы.

Она послушалась сына и дала своё согласие, а уже через неделю они поехали с Роландом в Стокгольм, где он заказал в ювелирном магазине два золотых кольца. На кольцах они решили написать свои заветные слова – ТПС и ТАЦ – и рядом попросили изобразить павлина с длинным хвостом. Это было символично, Жар-птица, сильная и прекрасная птица, символ всегда возрождающейся, вечной жизни. Роланд верил, что они вместе смогут всё преодолеть и построят счастливую совместную жизнь. В тот же день профессор заказал поездку в Лондон, там он планировал в торжественной обстановке принести клятву верности и обменяться кольцами.

Затем была их поездка в Лондон, там они с трудом, но нашли русский ресторан, заказали ужин при свечах и торжественно надели друг другу кольца. Опять Таня, уже который раз в своей жизни, была окольцована, и это её всегда успокаивало, давало чувство уверенности и стабильности. Но радости особой она не чувствовала, вообще не было в их отношениях с Роландом весёлой лёгкости, зато было чувство взаимной ответственности и защищённости. У профессора в этой поездке была ещё одна цель, он хотел купить мягкую мебель для своей лесной обители. Они съездили на мебельную фабрику и заказали два дивана и кресло, покрытые тисненой темно-зеленой кожей. Через несколько дней после их возвращения домой прибыла английская мебель. Роланд собственноручно прибил к креслу серебряную пластинку с надписью «Татьяна», это теперь было её кресло, её тронное место в красном углу гостиной в его доме.

Теперь их отношения были оформлены, но они продолжали жить в разных местах, хотя она к нему ездила каждую пятницу и возвращалась в воскресение вечером, жила на два дома. В пятницу вечером она готовила своему суженому праздничный ужин, они ели при свечах, в субботу ездили на концерты или выставки, а воскресенье проводили дома в разговорах и прогулках. Роланд во время прогулки тяжко опирался на её плечо, он передвигался с некоторыми трудностями, ему сложно было поддерживать баланс, он боялся упасть. Возвращались в дом, и она ему играла, чаще всего пьесы русских и советских композиторов.

Временами на неё стала накатывать тоска, смотрела она на своего шведского возлюбленного и думала, что, без сомнения, он был человеком серьёзным, сложным, глубоким, но жить с ним было нерадостно. Не было в их отношениях чувства лёгкости, весёлости, неожиданности, праздника. Она заглядывала в его всегда печальные глаза, и ей становилось грустно. Он её душевно пригибал к земле. Было уважение, была даже дружба, но страсти – этой важной составляющей любви – не было между ними совершенно. И она вспоминала слова из старинного индийского трактата «Ветви персика»: «Влечение души порождает дружбу, влечение ума порождает уважение, влечение тела порождает желание и соединение трех влечений порождает любовь». Не было не только страсти, но и необходимой лёгкости в их жизни, а ведь она была по натуре игруньей, заводилой, выдумщицей. И иногда ей становилось отчаянно душно, как будто не хватало кислорода в этом устойчивом благополучном союзе.

Роланд видел, что Таня осунулась, погрустнела. Он переживал: «Я всё думаю, надолго ли тебя хватит, чтобы ездить ко мне из недели в неделю. Как долго это может продолжаться?» Но Таня принесла клятву верности и старалась своему мужчине преданно служить, она приезжала, стараясь разделить его жизнь. Но ей было совсем невесело в этом лесу, в этом тёмном доме, рядом с мрачным возлюбленным. Она пыталась его растормошить, взбодрить: «Что с тобой? Почему ты такой подавленный? В чём причина? Чем я могу тебе помочь?». Он хотел искренне измениться и стать другим человеком, таким же как она, весёлым и беспечным, как ребёнок, но ему это не удавалось. Он улыбался, смеялся, но глаза оставались всегда печальными, и это производило странное впечатление. Что-то с ним было не так, она это видела всё яснее, но не могла ничего понять и изменить. Ей казалось, что он был, как ходячий манекен, словно душу из него давно вынули.