Кристоф Симон - Франц, или Почему антилопы бегают стадами

– Какого черта вы вечно третесь вокруг моей кровати, парни? Вам нужно книжки читать и контрольные писать!

– Пусть вас это не заботит, – пробормотал Йоханн. – Главное, чтобы вы поправились.

Мы с Йоханном стащили в палату все, что имело для Эрйылмаза какое-то значение. Постепенно обстановка вокруг его койки стала в точности как у него дома на Оберматтвег. На металлических столиках лежали несколько книг и альбом с порнооткрытками, который он, чтобы не шокировать медсестер, всегда держал закрытым. В шкафу висели его оранжевые рабочие штаны. Как только он их увидел, непременно захотел надеть. (У Эрйылмаза внезапно появилось множество причуд, которые я списывал на вынужденную трезвость и медикаменты.) Это оказалось дьявольски трудно. Когда мы наконец закончили, в палату ворвалась сестра, с ней случился припадок, и она бушевала до тех пор, пока Эрйылмаз снова не облачился в белую больничную рубашку. Йоханн вызвал работника с острова, и тот доставил пациенту полосатый костюм и бутылку граппы, которую мы вылили в раковину. Я срезал несколько веток бузины, засунул их в бутылку из-под траппы и поставил на столик рядом с порнооткрытками. Только желтый диван остался на своем месте в квартире, несмотря на жгучее желание Эрйылмаза иметь его при себе.

– Ну уж нет, – сказал я. – Его тут и поставить некуда. Может, вы еще захотите, чтобы Йоханн сюда весь Хасанкейф доставил?

– Минарет был что надо… – Он закрыл глаза, будто уносясь мыслями куда-то очень далеко. – Очень красивый минарет.

– Черт возьми, Эрйылмаз, вы же атеист!

– Религия – это дело старух, – произнес он тихо и внезапно посмотрел на меня очень серьезно. – Не позволяй старикам водить тебя за нос! – И затем с той же до странности непривычной настойчивостью в голосе обратился к Йоханну: – Йоханн! Знай, что ты солнечный шар! Выжги это в своем сердце!

(Лично я называл Йоханна жирной задницей, брюханом или толстопузиком. Эрйылмаз называл его Горовицем, Эйнштейном или солнечным шаром. В этом была разница.)

– Из тебя выйдет толк, Йоханн! – развил свою мысль Эрйылмаз. – Только не раскисай, черт тебя побери! Делай больше, чем от тебя требуют! Скажи, о чем тебе нужно всегда помнить?

– Я – творец своей жизни, – глухо ответил Йоханн.

Видно, они уже проходили это раньше. Перед музыкальным залом, наверное.

– Что, что?

– Самый лучший дриблинг не стоит ломаного гроша, если ты бежишь не к тем воротам…

Я попытался представить себе Йоханна на футбольном поле и не удержался от смеха.

– Именно. Потому что жизнь – она вроде экскурсионной поездки, причем водителю нужно время от времени приставлять пистолет к виску.

Яростным взмахом руки Эрйылмаз сбросил со столика альбом с порнооткрытками и опрокинул капельницу. Обессилев, он впал в беспамятство.

На следующий вечер я, как тать, прокрался в палату Эрйылмаза.

Он тяжело дышал.

– Франц! Чем ты должен сейчас заниматься?

– Не курить, хрумкать салат и долбить уроки, как последний зубрила.

– Тебе надо кучу книг прочитать, таких толстых, что стоя поставь и не завалятся, соображаешь?

– Не проблема, метельщик.

– Йоханн!

– Я творец своей…

– Позаботься, чтобы Франц не болтался без дела. Усади его за книги, заставь его бегать по потолку, можешь даже взгреть хорошенько, если понадобится. Франц, твои туфли страшно воняют. Когда я вернусь в «кубик»…

Он внезапно замолчал.

– Все в порядке, метельщик?

– Я этого не вынесу! – крикнул он яростно. – Они решили уморить меня жаждой!

На большой перемене в кружении десятиклассников, прислонившись к перилам лестницы, стояла девушка и со скучающим видом смотрела по сторонам, будто кого-то высматривая. Увидев меня, она отделилась от остальных и направилась в мою сторону.

– Привет, Франц! Боже мой, ну ты и бледный!

Моя старая знакомая – пухленькая и обаятельная десятиклассница в облегающих брюках.

– Пегги, малышка.

На самом деле она никакая не Пегги. Я не знал, как ее зовут. Называл, как в голову взбредет, по настроению. В прошлые разы Пегги бывала и Мерилин, и Краут, и Тамтам. Пегги на это не обижалась. Наоборот. Она любила представлять себя в разных ролях. Мечтала стать знаменитой характерной актрисой.

– Ты не заболел?

Я махнул рукой и пригласил ее на чашечку кофе из автомата – в благодарность за ее потрясающе круглое лицо, сумевшее слегка поднять мне настроение, несмотря на жирный слой губной помады, которой хватило бы полакировать корабль.