Елена Татузова - Быть избранным. Сборник историй

Часто бывает, что станет человек в храм ходить, вроде как в Бога уверовал, а сам с хитринкой – надеется на лучшее бытие, мечтает богатство вымолить, сладкую жизнь. Мол, мы Тебе, Господи, наши молитвы да посты, а ты нам – денег за это, да побольше. Баш на баш получается. А Господь все не дает денег, а то и наоборот, еще и скорби посылает. И вот люди бывает походят, походят, да, не дождавшись своего, и перестанут. Чего же молиться-то, себя утруждать, если сундуки с золотом не находятся, богатые дядюшки не объявляются, и начальство зарплату не повышает? Уж лучше телевизор посмотреть, да пиво с друзьями попить, чем спозаранку в воскресенье куда-то тащиться, ноги простаивать, проповеди слушать…

Ничего не изменилось в мире за две тысячи лет. Тогда ведь тоже народ ждал помощи именно в земной жизни: денег, власти, славы, освобождения от рабства, наконец… А Христос все про любовь говорил, про ближнего, про Царствие Небесное… И не только от рабства не избавил, но даже про общественный строй вообще ничего не сказал: какой из них лучший, какой худший…Точно это и не важно совсем… А что же тогда важно?

Он говорил, что только одно – Царствие Небесное… Вот и отец Феодор своим прихожанам все больше про него, про Царствие это, а они ему в ответ: «Оно-то ведь там, неведомое, далекое, призрачное… А проблемы-то у нас сейчас и здесь, батюшка, наши насущные потребности, желания и нужды. Ведь всего хочется, пока живешь…» Вот и клянчат: дай, Господи, то, дай, Господи, это… А не дает – обижаются… Прямо как дети малые на родителей…

– … А она, Настя-то, на шесть лет моложе меня, – продолжала Елена свой рассказ, начало которого, отец Феодор за думами своими пропустил, но переспрашивать не стал. – Родители наши в школе работали, и учились мы там же, только с разницей в шесть лет. Потом институт, и у меня, и у нее. Потом я замуж вышла, дети пошли, декретные отпуска, а Настя после института работала, в аспирантуре училась… Так что семья у нее попозже, чем у меня появилась… И вот, приехали мы с Сережкой в прошлую субботу к ним на юбилей свадьбы, а там… – Елена, не удержавшись, всхлипнула. – Там лимузин, огроменный такой, что весь двор занимает, бока глянцевые, а внутри все в коже и бархате, хрусталь, музыка, огни разноцветные под музыку мигают, гости все наряженные, веселые… сразу видно, что без проблем… а Настька в таком платье, что не описать… с прической, красивая, счастливая… потом катались по Москве, пили шампанское, шутили, смеялись… и вроде бы люди там были все приятные, общительные, но у меня на душе так кошки скребли, что рыдать хотелось… не до веселья мне было совсем… Еще бесило, что Серега мой смеялся больше всех, веселился от души, шутил… противно смотреть было… точно у нас вообще не жизнь, а малина одна… Я прямо его возненавидела в тот момент. Хотелось схватить его за грудки и трясти, что мочи: ты-то чего так радуешься! Ты-то чего так веселишься, как дурак? Тому, что у тебя ни на что подобное денег нет и не будет? Тому, что цветочек мне подарить можешь только по праздникам? Да еще и шутит вечно, мол, Денусь, у тебя на даче этих цветочков видимо не видимо. Зачем же покупать просто так, если своего добра полно? А я хочу! Хочу, чтобы мне муж мог цветы дарить просто так! Когда угодно! Чтобы вообще о деньгах не думать! Будь они прокляты!.. – Елена вытерла злые слезы и скорбно поджала губы. – Когда мы в ресторан приехали… точнее в отель… шикарный, пять звезд… там, в ресторане праздновать стали… Настя с мужем потом там оставались ночевать… как брачная ночь после свадьбы, только теперь уже спустя десять лет… я вообще не смогла там находиться… сказала, что голова болит и, сколько не упрашивали, сколько Сережка не клянчил, мол, давай останемся, таблетку от головы выпей, у ребят такой праздник, я не осталась…

Голос ее сорвался, она замолчала и заплакала.

Автобус трясло и раскачивало, что-то где-то скрипуче дребезжало, упорно билась в стекло попавшая на стоянке в салон муха, спали разморенные зноем и монотонностью пути пассажиры, и только отец Феодор и его попутчица не могли дать себе отдых. Священник из человеколюбия, а его соседка – от душевных страданий.

– А почему вам там было плохо? – спросил отец Феодор. – Чем же вас там так обидели?

– Чем? Да ничем! Ничем не обидели…в том-то и дело… просто мне за жизнь свою обидно! За судьбу свою обидно! Вот мы с Сережкой прожили уж и не десять, а целых двадцать лет, двоих деток нажили, а надумай мы с ним себе юбилей свадьбы праздновать, что получится? Да ничего! Не будет у нас такой красоты! Такого праздника! Нет у нас на это денег! А я что же, не человек? Не такая, как моя сестра? Мне что же, не хочется себе лимузин? И ресторан? и дорогой номер в отеле? И все прочее? Вот они потом куда уехали, знаете? Отдыхать на моря-океаны. А я на свою дачу проклятую… провались она!.. Я что же, хуже Настьки получаюсь, да? А я ведь и училась получше нее, и хозяйка она никакая, мать ее всегда за это бранила, и ребенка она одного только родила… но зато у них с мужем у каждого своя машина. И не абы что – на тебе Боже, что мне негоже, – а новые иномарки. Не такое старье, как наша с Сережкой так называемая машина. Одеваются они в бутиках, да отдыхают по заграницам, а мы если в Египет едем– уже счастье… а-а… что тут говорить… – Елена горько махнула рукой. – Ну, вот где справедливость-то, а? Где она? Вот вы, вы же священник, я знаю, я вас видела… хоть вы мне можете объяснить, почему так Бог все несправедливо устраивает?! Почему так, Господи: одному все, а другому – ничего-ничегошеньки… И Настька, она ведь хорошая, и сестра ведь моя родная, мне и хочется, чтобы у нее все было… пусть, пусть будет… она лучше многих, это точно… но ведь и я-то тоже себя не на помойке нашла, и кружусь, как пчела, целый день: дети, муж, работа, родители престарелые, дача опять же эта, пропади она… И Сережа мой труженик, каких поискать, и не пьющий, и на все руки мастер, и веселый… что же мы так бедуем-то, копейки эти жалкие считаем?.. Не жизнь, а мучение просто…