Полина Ребенина - Лихолетье

Много позднее в годы перестройки инициировалось новое польско-советское расследование Катынского дела. С самого начала работы польская часть комиссии подвергла резкой критике заключение комиссии Бурденко и, ссылаясь на провозглашенную в СССР политику гласности, требовала предъявить дополнительные материалы. Советская часть комиссии, не располагая никакими новыми документами, отказывалась менять прежнюю официальную позицию. Тем не менее, работа комиссии (май 1987 – январь 1990) позволила развернуть в печати ПНР открытое обсуждение всех этих вопросов, и версия о виновности НКВД получила там повсеместное распространение.

Прямых доказательств вины СССР комиссия так и не нашла, однако в декабре 1987 в польском секторе ЦК, на основе работы этой комиссии, была подготовлена «записка четырёх» о необходимости признать вину сталинского режима. Её подписали секретари ЦК, члены Политбюро А. Н. Яковлев, В. А. Медведев, министр иностранных дел Э. А. Шеварднадзе и министр обороны маршал С. Л. Соколов. Таким образом Яковлев без всяких оснований возложил всю вину за это преступление на СССР и тем самым дал основания не только для крайнего осложнения польско-советских отношений, но и для подрыва международного авторитета СССР [66].

Яковлев не выносил советский социалистический строй, с раздражением говорил о колхозах, совхозах, не скрывал своего однозначно негативного отношения к государственной собственности, но боготворил частную. Он клеймил «русский фашизм» и «русскую ксенофобию» и весь советский период нашей истории для него – сплошная чёрная страница. Последние его выступления были посвящены в основном теме покаяния русского народа за совершённые им преступления…

Изучая жизнь и деятельность этого коварного человека Зоя Дмитриевна с печалью думала о том, что пройдет много лет прежде чем русские люди смогут разобраться в завалах лжи, вымысла и дезинформации, нагороженных этим агентом американской разведки, которому были отданы все важнейшие рычаги власти в перестроечной России.

Эдуарда Шеварднадзе прозвали в Грузии «белый лис» – за хитрость, изворотливость и мудрость. Говорили, что при Брежневе он сидел на троне благодаря хитросплетённым интригам, при Горбачёве, из-за изощрённой способности держать «нос по ветру», а после развала Советского Союза – по причине поддержки от американских покровителей и воров в законе.

Когда у Шеварднадзе спрашивали, в чем заключается секрет его невероятно успешной карьеры, он отвечал: «В интуиции!». «Белый лис» умел безошибочно определять, куда ветер политических перемен дует и ловко приспосабливаться к возникающей ситуации.

Еще в 1970 годах руководитель Грузии Шеварднадзе близко сошелся со своим соседом, первым секретарём Ставропольского крайкома партии Михаилом Горбачёвым. Ходили слухи, что Шеварднадзе был замешан наряду с Горбачёвым в скандальном «ставропольском деле». После избрания Генеральным секретарём ЦК КПСС Горбачёв стал собирать вокруг себя команду политиков для задуманных им радикальных перемен в стране. Вот тогда Горбачёв вызвал Шеварднадзе в Москву и предложил ему стать министром иностранных дел [67].

Это неожиданное назначение человека, у которого не было абсолютно никакого внешнеполитического опыта и не знавшего ни одного иностранного языка, произвело сенсацию и в стране, и в мире. К тому же косноязычный Шеварднадзе даже по-русски неважно изьяснялся. Несколько десятилетий министром иностранных дел Советского Союза был А. Громыко, именно он сформировал дипломатическую школу и естественно желал назначения на этот пост своего заместителя. Но Горбачёв решил по-своему, ему нужны были «новые» люди нетрадиционной политической ориентации и он в своих мемуарах объяснял это назначение так: «Эдуард Шеварднадзе – личность, несомненно незаурядная, сформировавшийся политик, образован, эрудирован» [68].

Западные дипломаты с восторгом окрестили Эдуарда Шеварднадзе «мистером Да», в отличие от его предшественника, патриарха советской дипломатии Андрея Громыко, которого они называли «мистер Нет» [69]. Это прозвище Шеварднадзе получил благодаря чрезвычайной уступчивости и готовности без всяких предварительных условий сдавать Западу позиции собственной страны, вследствие чего он стал за рубежом необычайно популярен. Он не желал вступать в конфронтацию с Западом и отстаивать интересы СССР, по-видимому западные друзья были его сердцу ближе. Советская контрразведка имела сведения о связи Шеварднадзе с ЦРУ.