Капустин вставил фотоаппарат в углубление на теле машины-атланта, аккуратно зажал его крепежными рейками и подсоединил к нему черный проводок. Затем он достал из кейса старенький кассетный диктофон – и, перемотав пленку, прицепил к панели прямо под камерой.
– Вот так, – прошептал он. – И никаких цифровых копий… Кстати, да…
Он нажал кнопку интеркома.
– Пугачев? Пока не забыл. Напомни Михайлову, чтобы на «Амазоне» кассет купил для поляроида. Он знает. И побольше, а то их уже с производства сняли. Скоро на ибее матчасть искать будем.
– Так точно, – ответил интерком.
– Все тогда, – сказал Капустин. – Я ложусь. На монитор ничего не выводить. Подтверди, что понял.
– Понял вас, товарищ генерал – на монитор не выводим. Мы и не собирались. Счастливого погружения.
– Сколько тебе раз повторять, – буркнул Капустин, – не говори так, сглазишь. Больше меня не беспокоить.
– Есть, товарищ генерал. Извините.
Капустин достал из кейса коробочку из белого полиэтилена. Открыв ее, он вытряхнул на ладонь три разноцветные таблетки со штамповкой (солнышко, доллар и полумесяц), тонкий серый кристалл, похожий на обломок карандашного грифеля, две маленькие продолговатые пилюльки в зеленой оболочке – и большую серую капсулу, половинки которой были склеены чем-то вроде ободка из прозрачной клейкой ленты.
Скривив лицо в гримасе отвращения, Капустин отправил все это в рот – и запил еще одной дюймовочкой «Black Label». Потом он принялся раздеваться. Оставшись в просторных черных боксерах, он аккуратно повесил костюм и рубашку на кресло, снял со стены странный парик, натянул его на голову, приладил – и посмотрел в зеркало.
Оттуда на генерала глянуло почти существо из фильма «Хищник»: от его головы отходили черные кабели, похожие на дреды, и их было так много, что они образовывали пышную растафарическую копну. Мелькнувшие в зеркале счеты с черепами и вообще превратили самолетный отсек в какой-то мексиканский храм из фильма ужасов.
Капустин удовлетворенно хмыкнул, откинул одеяло, лег на спину и некоторое время устраивался на подушке, расправляя черные кабели так, чтобы они удобно огибали голову. Наконец он успокоился, повернул лицо к потолку, закрыл глаза и замер. Через несколько минут он уже спал, еле слышно похрапывая.
Прошел час, два, три, четыре – Капустин лежал в прежней позе и тихонько сопел во сне. Казалось, не происходит ничего вообще. Где-то далеко внизу под крылом плыла Новая Земля, а он все спал… Его рот иногда чуть шевелился, но не издавал никаких звуков. Каждый раз при этом укрепленный на черной панели диктофон включался на несколько секунд – и проматывал немного пленки.
Так продолжалось довольно долго. А потом вдруг зажужжала камера-поляроид – и на пол из нее вывалилась фотография.
* * *
На самом деле генерал Капустин вовсе не спал.
Он решительно и быстро спускался в темноту. Ему представлялось, что он скользит вниз по узкой спирали в чем-то вроде пижамы из черного шелка, которая трется о вечную ночь – и серебристо шелестит.
– Так, – бормотал Капустин (то ли в невидимый микрофон, то ли просто стараясь приободрить себя), – огоньки кончились… Жутята тоже… Почти на дне. Ну же…
Внезапно движение прекратилось, словно он действительно достиг дна.
– Есть, – прошептал Капустин.
Вокруг загорелся рассеяный золотой свет, и прямо перед Капустиным возник черный силуэт – его собственная тень. Источник света был за спиной. Оборачиваться Капустин не стал. Вместо этого он приподнял руки, словно показывая, что в них ничего нет, и сказал:
– Приветствую хранителей. Запрашиваю коррекцию личного вербального каркаса.
Тут же из темноты пришел ответ – не совсем в словах, но с ясным и несомненным смыслом:
«Причина?»
– Алкоголизм, – бойко ответил Капустин. – Нехарактерная привязанность к шотландскому виски. Вероятный источник – случайная девиация при одной из прошлых коррекций. Готов изменить структуру кода сам, знаю параметры точно.
Темнота за его спиной выразила удовлетворение от встречи с таким сосредоточенным существом, точно знающим, чего именно оно хочет. Доступ будет предоставлен незамедлительно, сообщила темнота.
Капустин зажмурился, сосчитал до десяти и открыл глаза.
В пространстве перед ним возникла голограмма, похожая на светящуюся модель молекулы. Капустин сделал руками несколько размашистых движений, словно разворачивая ее и придвигая к себе.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу