Хвоста Три - Шесть дней Ямады Рин

Я и спрашивать не буду, что уготовили Томоэ высшие силы, но как-нибудь обязательно схожу и помолюсь за его скорейшее перевоспитание.

- "Дракон", когда накладывал заклятье, видел только лисий облик, поэтому не признал в наперсточнике собственного наемника. Это было даже смешно, хехе, - продолжает откровенничать ками. - Наверное, потом удивился.

- Рё говорил, что "драконовские" ведьмы его поймали во второй раз.

- Так и было, и уж они-то знали, чего и как просить сделать. Но так как второй раз одно и то же желание загадывать нельзя, то...

Блин, ну сколько он еще собирается тянуть? Можно подумать, я тут запутанный детектив мусолю, где на последних страницах мудрый сыщик раскрывает всю интригу перед заинтересованными слушателями. Я уже знаю кто убийца. Это -- не садовник. Хотя есть один вопрос...

- Так кто же все-таки завалил дядюшку?

- Рин, это тебе пусть детектив Дайити скажет, это его работа. А я как сущность духовная...

- Не имеешь права вмешиваться в дела смертных, - заканчиваю я фразу вместо ками. - А сейчас ты что делаешь?

- Вношу некоторую ясность в твои затуманенные страстями мысли. Это не запрещено.

- Тогда внеси еще чуть-чуть ясности. Как думаешь, Рё вернется? - спрашиваю я жалобно и чувствую, что по щекам снова катятся слезы. - Просто скажи, у меня есть капелька надежды?

- Рин...

- Пусть он вернется. Я жить без него не смогу.

Я шумно втягиваю сопли и яростно тру глаза. Хватит уже, нарыдалась. Соберись, Ямада Рин, соберись, отринь страдания и спроси самое главное!

- Почему он убежал? Потому, что я...

- Нет, не потому, что ты -- девственница, - жестко чеканит ками, не отводя взгляда.

- А кровь ками? - нервничаю я, вспоминая наш жаркий поцелуй.

- И это тоже ни при чем.

- Тогда почему?

Никогда не видела Сяомэя таким серьезным, вот правда.

- Потому, что лисы любят один раз, а человеческая любовь недолговечна и живет три года. Потому, что лисьи сердца крепки и непоколебимы в чувствах, а сердца людей изменчивы и непостоянны. Потому, что Рё тебя полюбил, а лисы боятся любви, как дикие звери - огня.

- Но я тоже люблю его! - кричу я сиплым шепотом. - И буду любить...

- Погоди клясться, - говорит ками и берет меня за руку. - Там, в соседней комнате сейчас находятся четверо мужчин, которые влюблены в тебя по уши. Красавчика Тана я не считаю, сама понимаешь. Четверо красивых, сильных, смелых мужчин в цвете лет.

Ох!

- Да, да, Ямада Рин, так и есть. Ради тебя детектив сможет и работу свою оставить, настолько ты ему в душу запала.

- А Кохей-то?

- Не понимаешь? Ты же его идеальная женщина, та, которая понимает, принимает и не страшится его болезни, - тихо смеется Сяомэй в свой веер. - Про Мин Джуна ничего говорить не нужно. Он предан тебе и телом, и душой, и сердцем, и жизнь за тебя отдаст, глазом не моргнув. Сама это знаешь, да?

- Ну, а Жмот? И он тоже?

- Ты -- единственная слабость человека-калькулятора. Кроме денег, он любит только тебя. Запомни это.

Я сижу прямо вся опухшая от таких новостей с любовных фронтов, а ками продолжает.

- С каждым из них ты можешь, если захочешь, обрести простое человеческое счастье. Они всегда будут рядом, до тех пор пока смерть не разлучит. Если у неё это, конечно, получится, в чем я сомневаюсь. Разве это не искушение для твоего человеческого сердца -- пылкого и преисполненного любви?

Я замираю и немею, завороженная сверкающими глазами Сяомэя. Он ведь прав, как же он прав! А он говорит с нескрываемой горечью:

- Спроси себя, Ямада Рин, спроси и дай честный ответ -- ты на самом деле любишь девятихвостого лиса-оборотня или ты любишь саму любовь, потому что это чувство впервые родилось в твоей душе? Ибо, если ты - невинная девушка с кровью ками в жилах - предашь вечную любовь Рё, если сердце твое остынет к нему, то он превратится в демона. Причем в такого, которого даже ад не примет. Ты уверена в себе и своих чувствах? И если - да, то испытай себя терпением и верой. Поймешь, что ошибалась -- спасешь Рё, уверишься в своей правоте -- тоже спасешь Рё. Всё зависит только от тебя.

Высказавшись, Сяомэй воспаряет над кроватью и изящно ныряет в кедр. А я остаюсь лежать, свернувшись калачиком, как дитя в материнской утробе. С лицом опухшим от слез, в смятении и тоске, но с крошкой надежды, застрявшей где-то между двумя предсердиями.

- Возвращайся поскорее, - шепчу я, совершенно точно, каждой капелькой крови ками в жилах, зная, что на святой горе, спрятавшийся под кустом от ливня, лис сейчас поводит пушистым белым ухом и слышит каждое мое слово. - Я жду тебя, Рё.